С того дня, как он случайно наехал ей на ногу, Бренда словно поставила себе цель – превратить его жизнь в ад. В классе она подкрадывалась к нему сзади и втыкала булавки в колеса его инвалидного кресла.
С наступлением морозов она стала приходить в школу на час раньше и обливала пандус водой. К тому времени, когда Уильям приезжал на занятия, пандус покрывался коркой льда, и он никак не мог въехать наверх. Учителям приходилось поднимать его по лестнице.
Это было очень унизительно!
Но главным оружием Бренды было ее умение швыряться всем, что под руку подвернется. Еще в первый день, когда прямо в лицо ему прилетела тарелка с зеленой жижей, Уильям смог оценить меткость Бренды. Она попадала в цель с любого расстояния, как профессиональная метательница копий. Например, она могла швырнуть палку через всё футбольное поле и попасть точно между спицами колеса. Кресло резко тормозило… а Уильям нет! Инерция продолжала толкать его вперед; он вываливался из кресла, падал на землю, проезжался по траве, а армия приспешников Бренды смеялась над ним. Армия Бренды – так их теперь называл Уильям. Его бывшие друзья.
Когда это случилось в пятый раз, Уильям прикрепил к сиденью ремень безопасности, чтобы хотя бы не вываливаться из кресла.
Раньше по утрам он с радостью вставал, садился в кресло и ехал в школу. Но те дни остались в прошлом. Теперь он просыпался, смотрел на свое кресло и печально вздыхал. А потом думал: какую гадость Бренда припасла на сегодня?
Но самую крупную пакость она устроила однажды в пятницу, в начале декабря. В тот самый день, когда Снегозавр на Северном полюсе захандрил и печально смотрел на небо, с которого валил снег.
В тот день Бренда не стала бросать в Уильяма палки и протыкать колеса булавками. Она использовала более мощное оружие.
Слова.
Бренда не упускала ни одной возможности превратить жизнь Уильяма в кошмар, и как только мистер Дрибблпот вышел на минутку из класса, в Уильяма тут же полетел новенький черный степлер. Он попытался закрыться тетрадкой, но бросок был таким сильным, что тетрадка ударила его в лицо, а степлер прибил ее прямо к его лбу!
В классе как будто разорвалась смеховая бомба.
И тогда Уильям почувствовал, что происходит нечто ужасное.
Случилось то, чего он боялся больше всего.
Он заплакал. И ничего не мог с этим поделать…
– Ты что, плачешь? – на лице Бренды появилась широкая зловещая усмешка.
– Нет! – соврал Уильям, вытер слезы и вынул скрепку изо лба.
– Нет, плачешь, плачешь! Смотрите, Уильям на колесах расквасился! Плакса-вакса! – закричала Бренда, и все начали смеяться еще громче. Не потому, что это казалось им смешным, а потому что они боялись Бренду.
– Плак-са, плак-са, – распевала Бренда. – Беги, поплачься мамочке!
И тут в классе вдруг наступила тишина. По рядам пробежал шепоток. «Бренда не знает», – говорили дети.
– Чего не знаю? – резко спросила она.
– У него нет мамы, – сказал Фредди, самый высокий мальчик в классе, сидевший на последней парте.
– Нет мамы? – переспросила Бренда.
– Он с папой живет, – выкрикнула Лола, одна из тех, кто раньше дружил с Уильямом.
Бренда минутку помолчала, а потом улыбнулась еще шире.
– Что ж, жаль твоего папашу, – проговорила она, накручивая прядь своих прекрасных волос на карандаш. – Можете себе представить, каково это – жить с Уильямом на колесах? Это еще хуже, чем учиться с ним в одном классе и видеть его каждый день! А твой бедный папочка должен еще везде тебя возить. Он наверняка считает тебя жуткой обузой! Я бы на твоем месте умерла от стыда. Слава богу, у меня-то всё в порядке!
Уильям прикусил губу, сдерживая ужасные слова, готовые сорваться с языка. Он знал, что если откроет рот, то снова заплачет, только и всего.
– Неудивительно, что у твоего папочки такой несчастный вид! Это же тот чокнутый, который весь год ходит в рождественских свитерах? Он, небось, до сих пор в Санта-Клауса верит, как ребенок? Разве кто-нибудь согласится за него выйти? Рождественский свитер и мальчик на колесах!
Произнеся эти ужасные слова, Бренда потянулась и картинно зевнула.
Ошеломленное молчание нарушил лишь мистер Дрибблпот, вернувшийся в класс.
* * *
Уроки закончились, прозвенел звонок и настало время возвращаться домой. Но слова Бренды всё еще звенели в голове Уильяма, и он ничего не мог с этим поделать. За школьными воротами стояли родители – папы и мамы с улыбками встречали детей, бежавших к ним с детской площадки.
А потом Уильям увидел своего папу.
Своего несчастного усталого папу.
Мистер Трандл стоял один, в стороне. На нем был его любимый рождественский свитер (он сам его связал). Остальные родители стояли все вместе и разговаривали. Подъехав ближе, Уильям услышал обрывки фраз:
– Отличное было барбекю, Джеки!
– Пит, жду не дождусь нашей рождественской вечеринки!
– Увидимся завтра на пробежке, Дженни!
Уильям переводил взгляд с одного счастливого лица на другое, и в груди у него вдруг возникла странное ощущение… Это было чувство пустоты. Раньше он его не замечал, но сегодня вдруг понял, что оно всегда было с ним.
– Привет, сынок! – улыбнулся ему мистер Трандл. Но Уильям так глубоко задумался, что чуть не проехал мимо.
Неужели Бренда права? И отец действительно так одинок? Почему он не дружит с другими родителями?
Уильям не мог вспомнить, когда в последний раз отца приглашали на вечеринку, на прогулку или хотя бы на чашечку кофе. Почему он не женился снова после смерти мамы? У многих в классе были отчимы и мачехи. Может, всё из-за него, из-за Уильяма? Из-за того, что никто не хочет становиться его мамой?
Никогда еще Уильям не чувствовал себя таким… лишним. Таким одиноким. И таким виноватым.
Слова Бренды проросли в его душе, как гнилые семена, и породили гнилые мысли. Впрочем, всего через четверть часа Бренде предстояло прервать его размышления самым невероятным образом.
Глава девятая
Бренда-мстительница
В ту снежную пятницу по пути домой мистер Трандл зашел в супермаркет. Уильям сразу направился в свой любимый отдел: к полкам с сухими завтраками. Он мог торчать там часами, разглядывая коробки с хлопьями и выбирая, какие купить. Больше всего ему нравились сахарные в шоколадной глазури или шоколадные в сахарной глазури, хотя папа обычно настаивал, чтобы он выбрал что-нибудь менее сахарное и более фруктовое и полезное. Но Уильяму казалось, что на вкус полезные хлопья – всё равно что корм для попугайчиков!
