– Злыдень, фас! – велел Охотник, и его верный пес помчался в погоню.
– Быстрее, Снегозаврик, быстрее! – подгонял динозавра Уильям, изо всех сил вцепившись в кресло. Он пригибался и уворачивался от выстрелов, поэтому не видел, куда мчится Снегозавр. Он лишь чувствовал, что тот сворачивает за углы, проскальзывает между припаркованными автомобилями и несется по переулку, который тянулся вдоль стены музея…
Вдоль стены музея… Уильям вздрогнул.
– Там тупик! – воскликнул он. Снегозавр затормозил, запустив когти в снег, и остановился всего в нескольких сантиметрах от кирпичной стены, в которую они едва не врезались.
Беглецы оказались в ловушке.
Дрожа от страха, они затаились в конце длинного прямого проулка, заканчивающегося тупиком. С одной стороны над ними нависало огромное здание музея. С другой возвышался ряд офисных зданий, между которыми проходов не было. Единственное, что могли сделать динозавр и мальчик в инвалидной коляске – это вернуться туда, откуда они пришли. Но там, за углом, рыскал Злыдень, оскалив острые клыки. Единственный путь к отступлению был отрезан.
Через несколько секунд Охотник настиг их. Его фигура с поднятым ружьем возникла у входа в проулок. Он прицеливался.
– Молодчина, Злыдень, – похвалил он пса и бросил ему кусок сырого мяса. Он всегда носил в кармане мясо, как раз для таких случаев… – Игра окончена, малыш! Ты в ловушке. Ха! Отсюда выберется лишь тот, кто умеет летать!
Уильям поймал взгляд Снегозавра и заметил в нем странный блеск. Как будто в динозавре что-то изменилось. Снегозавр взглянул на Уильяма, и мальчик сразу понял, что у того на уме.
– Это твой шанс! – прошептал он. – Ты должен взлететь!
В голове Уильяма звучал голос отца. «Поверить – значит увидеть», – сказал мистер Трандл. Мальчик потянулся к динозавру.
– Я верю, у тебя получится! – произнес он. – Я не верил, что динозавры существуют, но потом появился ты. Я бы в жизни не поверил, что настоящий динозавр станет моим другом, но потом появился ты! До сегодняшнего дня многое казалось невозможным! И столько невероятных вещей оказались совершенно реальными! Нужно было просто поверить. И знаешь что, Снегозавр? Я верю, что ты сможешь взлететь! – совершенно серьезно заявил Уильям. – Я в тебя верю!
Как только эти слова слетели с его губ, случилось нечто невероятное! Гирлянда, опутавшая шею динозавра и кресло Уильяма, вдруг вспыхнула всеми лампочками. Уильям еще ни разу не видел, чтобы они так ярко и ослепительно сияли.
Снегозавр тоже это почувствовал. Что-то в нем изменилось. Он стоял в сиянии сотен мигающих лампочек, и знал, что у него получится. Теперь он не просто хотел взлететь. Он верил, что может это сделать!
Снегозавр побежал. Он бежал быстрее, чем когда-либо раньше. Сияющие поводья из ослепительно ярких лампочек натянулись и потащили за собой Уильяма. Они бежали прямо на Охотника!
– Какого… какого черта? – выпалил Охотник. – Сейчас же остановитесь!
Но они не остановились. Они бежали всё быстрее и быстрее!
– Сейчас я сосчитаю до трех, а потом тебе и твоему динозавру придет конец! – проревел злодей, но Снегозавр не замедлил ход.
– ОДИН! – крикнул Охотник.
Снегозавр набирал скорость.
– Ты сможешь! – подбадривал его Уильям.
– ДВА! – Охотник крепче сжал винтовку.
Снегозавр совершал огромные прыжки, с каждым разом взлетая всё выше…
– ТРИ! – завопил Охотник и прицелился. Но в эту самую секунду Снегозавр в последний раз оттолкнулся и подпрыгнул высоко-высоко, а потом…
А потом он взлетел.
Снегозавр
Охотник и его пес оказались у него на пути, когда он потянул за собой инвалидное кресло Уильяма. Они пригнулись, но колеса кресла всё же задели павлинье перо на шляпе Охотника – самый кончик. Потрясенный Охотник выронил винтовку.
– Ле… ле… летающий динозавр? – изумленно спросил он сам себя, а Снегозавр с Уильямом взлетали выше и выше – пока и вовсе не исчезли из виду.
– Летающий динозавр? Мне нужна его голова! – как безумный взревел Охотник, задрав голову к небу.
Уильям схватил сияющие поводья и направил летящего Снегозавра вверх. Они обогнули величественное здание музея. Сверху оно выглядело еще более впечатляющим. Отсюда всё выглядело впечатляющим: знакомые заснеженные улицы, башня с часами, возвышавшаяся вдали, белые крыши – всё вдруг показалось волшебным. Но потом Уильям понял, что самое главное волшебство находится прямо перед ним и везет его кресло, как сани, по ночному рождественскому небу. Подумать только – летающий динозавр!
Глава двадцать пятая
Леденец
Уильям и Снегозавр поднимались всё выше. Это было необыкновенно; ничего подобного ни мальчик, ни динозавр никогда еще не испытывали. Эта ночь без всякого сомнения, совершенно определенно, абсолютно и бесспорно была лучшей в их жизни!
Но Уильям вдруг почувствовал, что очень устал. Сегодня на его долю выпало столько волнений и приключений, что у него как будто села батарейка. Летя по небу вслед за Снегозавром, он чувствовал себя в безопасности, и от этого волшебного, теплого ощущения его клонило в сон… Не успел он опомниться, как заснул на высоте десяти тысяч метров над землей. А Снегозавр тем временем летел всё дальше.
* * *
Разбудил Уильяма сноп яркого света, возникший непонятно откуда. Сколько же он проспал? Казалось, всего несколько минут! Посмотрев вниз, он увидел, что они летят уже не над улицами и домами. Внизу, простирались бескрайние заснеженные поля. Должно быть, он спал несколько часов! Свежий морозный воздух щипал щеки. Уильям спрятал руки в рукава тонкого халата, пожалев о том, что на нем нет теплой куртки, а только пижама с динозаврами.
На горизонте опять что-то полыхнуло! Небо озарилось ярким зеленовато-голубым свечением.
Снегозавр восторженно и радостно зарычал. Он был почти дома. Они вдруг повернули вверх и начали подниматься, пока не полетели почти вертикально – прямо к Луне!
– Чтоооо… тыыы… дееее… лааа… ееешь? – прокричал Уильям, вцепившись в подлокотники кресла. Снегозавр поднимался всё выше. Хорошо, что у кресла Уильяма был ремень безопасности! Он мигом пристегнулся, и вовремя: Снегозавр описал мертвую петлю и пролетел сквозь танцующие огни северного сияния. А Уильям, несмотря на испуг, невольно поддался соблазну: вытянул руку и сунул ее в волны чудесных пляшущих огней. Это было совершенно особенное ощущение, не похожее на все, что он испытывал прежде – его рука словно окунулась в теплое растопленное масло.
