Уильям заметил, что услышав его имя, эльфы начали перешептываться. Но Санта посмотрел на них своими мудрыми глазами, широко и благодушно улыбнулся, и они затихли.
– Откуда вам известно мое имя? – удивленно спросил Уильям.
– Ну, я не сразу догадался, кто ты. Не ожидал увидеть мальчика на Северном полюсе. Давно к нам мальчики в гости не забредали, – задумчиво проговорил Санта. – Но стоило мне сообразить, что ты действительно мальчик, всё сразу встало на свои места! Лишь один мальчик мог сюда попасть. – Он достал из кармана листок бумаги и протянул его Уильяму.
– Мое письмо! – воскликнул Уильям. Он сразу его узнал!
– Да. Должен сказать, это письмо доставило мне немало хлопот! – Уильям заглянул в листок, а Санта зачитал по памяти:
– «Дорогой Санта-Клаус! В этом году на Рождество я хочу много такого, что ты не сможешь мне подарить. Но если бы ты подарил мне динозавра, я был бы очень счастлив! С Рождеством, Уильям Трандл».
Санта смотрел на Уильяма сверху вниз, точно пытаясь прочесть его мысли.
– Скажи, Уильям, – спросил он, – чего же такого ты хотел, что я не смог бы тебе подарить? Видишь ли, мы на Северном полюсе, и здесь сбываются мечты. Уж детские-то мечты – точно!
У Уильяма заколотилось сердце.
– Мои мечты могут сбыться… здесь? – спросил он.
– Именно. Мечты, чаяния, надежды – все, о чем ни попросишь! – уверенно ответил Санта. – Весь Северный полюс, между прочим, создан детскими мечтами! Это единственное место в мире, где все, что пожелаешь, появляется прямо на глазах.
– Но это невозможно, – возразил Уильям, заставив эльфов в ужасе ахнуть.
– Это еще почему, юный Уильям? – спросил Санта, который и сам, кажется, немного растерялся.
– Потому что если моя мечта, мое желание, единственное, чего мне искренне не хватает, осуществится здесь, то…
Уильям взглянул на свою коляску и задумался. Неужели это возможно, стоит только захотеть? А потом он сделал глубокий вдох и попытался сделать… невозможное.
Он попытался встать.
Глава двадцать седьмая
Чего хочет Уильям
Эльфы уставились на него в полном изумлении. Чтобы лучше видеть, те, что пониже ростом, забрались на плечи тем, кто повыше.
Дрожа, Уильям ухватился за подлокотники. Он крепко зажмурился и задержал дыхание. Никогда в жизни он еще так не старался. Он попробовал встать, но у него ничего не получилось. Расстроенный, он откинулся на спинку кресла.
Ничего не получилось.
– Вот видишь? – произнес он, глядя в добрые глаза Санта-Клауса. – Ты сказал, что здесь осуществятся все мои мечты. Но если это правда, почему я все еще не могу ходить?
Никогда еще на Северном полюсе не было так тихо.
До сих пор все детские мечты здесь сбывались. Не было такого, чтобы кто-то потерпел неудачу.
Санта внимательно смотрел на Уильяма. Его доброе лицо освещала понимающая улыбка. Казалось, он знал ответ на любой вопрос, раньше, чем тот возникал.
– Мой дорогой Уильям. А что если… как ты думаешь… есть хоть малейшая вероятность, что то, чего ты просишь – вовсе не самое сокровенное твое желание? – Он сказал это самым добрым и мягким голосом на свете.
Уильям посмотрел на свои ноги, потом на кресло. Он сидел в нем всегда, сколько себя помнил. Ничего другого он не знал. Но тут ему пришло в голову, что пока не появилась Бренда, которая подорвала его уверенность в себе, он никогда не желал другой жизни. Что если Санта прав? И его самое сокровенное желание совсем не об этом?
– Уильям, закрой глаза. Хочу попробовать один метод. Посмотрим, удастся ли нам разгадать твою загадку.
Санта опустился на колени рядом с мальчиком и положил ему на плечо огромную теплую ладонь. А потом тихо сказал:
– Дыши глубоко, Уильям. Пусть воздух Северного полюса проникнет в твои мысли. Это поможет нам узнать сокровенное желание твоего сердца.
Уильям вдыхал холодный воздух. Он был прохладным, сладким и пропитанным каким-то знакомым ароматом… Точно! Так пахнут булочки, подрумяненные в тостере! Уильям вспомнил о папе.
– Хорошо, Уильям, достаточно. Представь, что твое желание уже осуществилось. Но не просто вообрази это. Ты должен увидеть. Услышать. Почувствовать… Поверить.
Вдруг где-то рядом зазвучала прекрасная музыка. Граммофон Санты сам включился и заиграл чудесную мелодию, которую никто из обитателей полюса раньше не слышал.
Уильям открыл глаза и с удивлением увидел, что сотни эльфов, Снегозавр и Санта-Клаус задрали головы и смотрят вверх. Он развернул коляску и тоже посмотрел на небо. То, что он там увидел, его совершенно ошеломило.
Над их головами парил его папа!
Зеленые и синие, пурпурные и желтые огни северного сияния каким-то чудесным образом сложились в портрет мистера Трандла! Он сиял на усыпанном звездами арктическом небе, а Уильям пытался понять, что происходит… Он вдруг подумал, что никогда еще не видел папу таким счастливым.
А потом вдруг разноцветные огни заплясали и закружились под звуки льющейся из граммофона мелодии, и оказалось, что папа в небе не один.
Мистер Трандл танцевал с женщиной. Они кружили над звездами, и он нежно держал ее в объятиях. Вальсируя, они плыли по небу.
Потом огни померкли, песня замедлилась, начала стихать, а глаза Уильяма наполнились слезами.
– Иметь семью, – прошептал Санта, когда видение в небесах рассеялось. – И видеть отца счастливым. Вот чего ты на самом деле хочешь.
Наступила полная тишина.
Уильям сидел, погрузившись в свои мысли. Здесь, на Северном полюсе, он осознал, о чем на самом деле мечтает. Нет, не о том, чтобы начать ходить. Уильям снова взглянул на свои ноги, но на этот раз он не чувствовал печали. Он был счастлив. Счастлив, что снова стал самим собой.
– Спасибо, Санта, – с улыбкой произнес мальчик. – Так значит… я могу пожелать, чтобы у папы появилась подруга?
– Ох, Уильям, прости, пожалуйста, но я не могу… – начал было Санта.
– Но, Санта, подумай! Если у папы появится подруга, значит, у меня будет новая мама. Один подарок на двоих! Два зайца одним выстрелом! – заметил Уильям с лукавой улыбкой, всё еще надеясь, что это возможно.
Санта усмехнулся, задумчиво поглаживая бороду.
– Уильям, есть то, что даже мне неподвластно. В нашей работе есть правила. – Санта принялся объяснять, а Уильям внимательно слушал. – Первое и главное: я не могу убивать. Ты даже не представляешь, сколько маленьких негодников каждый год просят меня прикончить кого-нибудь из их учителей! Второе: я не могу никого оживить. Третье и самое неприятное: я не умею делать чизкейки. И четвертое, в нашем случае самое важное: я не могу заставить двух людей полюбить друг друга.
