– Сволочь! – взвизгнула Стелла, хватаясь за щеку. Забыла о спящем сыне, сорвалась на крик: – Давай вон отсюда! Я сейчас полицию вызову!
– А вызывай. – Он пододвинулся еще ближе, дотянулся до ее шеи, обхватил пальцами и легонько сжал. – Вызывай! У них к тебе будет больше вопросов, чем ко мне. Спросят, как ты сына у мужа украла.
– Они не знают и не узнают пока, – прохрипела Стелла, не делая попытки вырваться и глядя на него с ненавистью.
– Так я расскажу! А почему нет? Скажи… Скажи, что это не ты!
– Пусти, придурок! – взвилась она. Пнула его под коленом и впилась длинными ногтями в руку. – Пусти, порву!
Он отцепился. Ее ногти процарапали три глубокие борозды, которые тут же стали кровоточить.
– Идиотка. Истеричка. – Он пытался найти в кармане куртки платок. – Правильно твой мужик тебе сына не отдает, дуре такой.
– Ох ты гад! Ох, какая же ты сволочь!
Она пнула его – сильнее, больнее, раз, другой, третий. Дотянулась до щеки и на ней оставила отметину когтями.
– Как же так можно? Как же можно быть таким уродом! Алинка твоя наверняка сбежала от тебя и от жирной коровы твоей! Потому что достали! Потому что сволочи!
– Уймись. Уймись и скажи, что это не ты.
Он схватил ее за запястья. Платок он так и не нашел, и кровь из глубоких царапин испачкала ее нежную кожу. Вдруг стало страшно. Не за Стеллу, нет, ей-то ничего не сделается. Страшно за Алинку.
Вид крови на белой женской коже отрезвил его. Ростислав отпрянул, привалился к стене, съежился – сердце снова остро покалывало.
– Скажи, что это не ты, Стелла, – прохрипел он и закрывал заслезившиеся глаза ладонью. – Мне важно знать.
– Дурак ты, Яковлев, – выдохнула она. – Я на тебя злюсь, конечно, но не настолько, чтобы лишать жизни твою дочь. Надо же было до такого додуматься! Я сама мать. Как я могу? Идиот… И бьешь по больным местам. Как не стыдно!
– Прости. Прости, – всхлипывал он. – Прости меня. Я не должен был. Я в отчаянии. И наговорил поэтому. Аспирант твой не стоит тебя. И ребенка он не стоит.
– Да не нужен ему ребенок, Яковлев! – заорала Стелла, не боясь разбудить малыша. – Не нужен, как ты не поймешь! Это просто акт возмездия. Чтобы сделать мне больно.
– Месть? За что? – спросил он рассеянно, вытирая слезы окровавленной рукой и пачкая щеки.
– За то, что… Что ребенок не его, вот, – выпалила она. Глубоко вдохнула, выдохнула. – Сказала наконец-то.
– Что сказала?
Он все не понимал. Он пытался вытереться и только сильнее пачкал лицо и руки собственной кровью. На водолазке еще, на животе несколько капель, на брюках. Умыться бы.
– Это твой сын, Яковлев. Твой. – Стелла вытащила из кармана шортов салфетку, пахнувшую детской присыпкой. Протянула ему. – Вытрись. А то на вурдалака похож.
Он судорожно тер щеки, руку, водолазку зачем-то, хотя понимал, что салфеткой ткань не оттереть. Это понимал отчетливо, а вот что она говорила – нет. А она все говорила и говорила.
– Потому и просила тебя о помощи. Умоляла признать отцовство. Просто не так все объяснила там, после ужина. Это твой сын, Ростик. Я уехала отсюда с шестью неделями беременности. Ему потом сказала, что ребенок родился раньше срока. Но он не дурак – проверил, сдал анализы. И началось! Поэтому я и сбежала с ребенком, который ему не нужен. Поэтому обратилась за помощью к тебе. Если ты заявишь свои права на отцовство, у него не будет шанса. И он…
– Нет! – Он замотал головой, зажмурился. – Нет! Мне сейчас не до тебя, понимаешь ты это? У меня пропала дочь! Моя Алинка пропала! А ты тут со своим… Сейчас не до тебя. Прости.
Он не вышел – выбежал из ее дома. И помчался по лестнице, не видя ступенек. Кажется, кого-то оттолкнул на первом этаже. Потом очень быстро ехал по улицам. Куда-то сворачивал, кого-то обгонял. Очнулся, когда влетел передним правым колесом в какую-то яму. От резкого торможения его швырнуло на руль и сильно ударило о переднюю стойку. Всегда надо пристегиваться – вспомнил он Светкины слова. Кажется, ненадолго он потерял сознание. А потом снова поехал. Вперед.
Глава 10
– Чертовы мажорки! – выругалась Маша, притормаживая у высокого забора Голубевых. – До чего надоели.
Она уже в третий раз приезжает сюда, чтобы поговорить с Инной Голубевой, что могло пойти не так во время игры той ночью, когда пропала Алина. Что могло случиться? На каком этапе игры она потеряла Алину из вида? В каком составе начали игру, в каком закончили? Где телефон Алины?
Эти и многие другие вопросы она уже задала всем участникам игры, включая парня пропавшей девушки, Антона. Ответы были разными, в основном неконкретными. Никакого света на произошедшее они не проливали. Она опросила всех, кроме Голубевой. Нет ее постоянно дома, что ты будешь делать! Как отец в рейс – так ее не найти, объяснили старшие братья. Даже на работу перестала ходить, хотя до этого вообще не прогуливала.
Это последнее заявление Машу насторожило. Поэтому и каталась к этому дому уже который раз.
– Здравствуйте. – На пороге гостиной, куда ее проводила горничная, Маша скупо улыбнулась. – Это снова я.
– Вижу, – нелюбезно ответила хозяйка дома и кивком указала на кресло возле окна. – Присаживайтесь, раз пришли.
Маше было жутко некогда: Суворкин уже через час ждал с докладом по делу, но она послушно присела и уставилась на хозяйку.
За всю неделю, в течение которой она сюда каталась, в облике хозяйки ничто не изменилось. Тот же широченный халат в пятнах. Те же стоптанные тапки. Электронная сигарета зажата между пальцами. Толстые щеки подозрительно поблескивают.
«Не умывается она, что ли, – возмутилась про себя Маша. – И вещи вроде дорогие, но какое-то все замызганное, нестираное».
– Я вас внимательно слушаю. – Хозяйка выпустила изо рта клуб дыма. – Что привело вас сегодня?
– Все то же. Мне очень нужно поговорить с вашей дочерью.
Маша внимательно осматривала гостиную. Тот же, что и в прошлый раз, беспорядок. Ничто не указывает на то, что Инна здесь как-то отметилась. Ни щетки для волос, ни зеркальца, ни футболки, переброшенной через спинку стула. Вещи и игрушки младшей девочки повсюду. Блузка хозяйки на плечиках на дверной ручке. Вещей Инны не было.
– Что рассматриваете? Беспорядок? – догадливо хмыкнула хозяйка. – Все никак не уговорю нашу прислугу взять на себя уборку. Готовить согласна, а убирать нет. Раз в неделю приезжают из фирмы люди, убирают. Но хватает ненадолго. С моим семейством…
– Мне очень нужно поговорить с вашей дочерью, – прервала Маша.
– Знаете, мне тоже, – неожиданно выпалила нерадивая мамаша. И запыхтела, запыхтела электронной сигаретой. – Ее ведь нет с того вечера, как она уехала играть.
– Как с того вечера? – Лицо у Маши вытянулось.
