Господи!
Это была никакая не груда тряпья, как ей показалось в первую секунду. Это человек, девушка, укутанная по самый подбородок одеялом. Девушка не шевелилась.
Сердце колотилось где-то в горле, когда она подскочила к койке и опустилась на колени рядом с Антоном. Отобрала у него фонарик, посветила девушке в лицо.
– Это Алина? – спросила она, хотя могла бы и не спрашивать.
Бедный Тошка трясся всем телом, хватал девушку за руки, целовал щеки, лоб, без конца что-то шептал и, кажется, плакал.
Алина не шевелилась. До включения сигнализации оставалось полминуты. Галя отдернула одеяло, прижала два пальца к Алининой шее. Пульс! Очень слабый, едва уловимый.
– Она жива, Тоша. Просто спит. Может, под наркотиками или под снотворным. – Галя вскочила на ноги. – Бери ее, живо. Уходим! Времени почти не осталось.
Он не двигался, прижимал к губам безжизненные пальчики Алины.
– Антон! Я кому сказала: встать! – Она грубо тряхнула его за плечи. – Уходим! Бери Алину на руки. Ну!
Странно, но он очнулся. Засуетился, попытался схватить Алину вместе с одеялом. Ничего не выходило. Галя дернула одеяло, сбросила его на пол. Алина в длинной ночной сорочке – худенькая, окаменевшая. Щиколотка кровоточит, наверное, она долго была прикована к цепочке, которая теперь валялась на полу. Антон снова всхлипнул, но нашел в себе силы поднять Алину на руки и двинуться к выходу.
Галя шла впереди, подсвечивая ему дорогу фонариком. Ступеньки подвала – раз, два, три. Еще один пролет в три ступеньки. Узкий коридор налево. Нет, не туда! Направо, направо нужно. Да, сюда. Теперь еще метра четыре к выходу на заднее крыльцо. А потом…
Свет под потолком зажегся в тот момент, когда до двери оставалось каких-то пару шагов. Всего пару шагов, и они были бы свободны. Но зажегся свет, яркий, ослепительный. Галя зажмурилась и остановилась. Антон толкнул ее в спину Алиниными коленями и тоже остановился.
– Что такое, теть Галь?
И сразу осекся.
В дверь, через которую они двадцать минут назад проникли в чужой дом, медленно, боком входил Саша. Ее верный Саша, оставленный в машине сторожить пути отступления. Он и сейчас должен был сидеть в машине. Так с какого перепугу, спрашивается, он здесь? Устал ждать? Решил помочь? Испугался за них, поэтому такой бледный?
– Саша, какого черта? – зашипела на него Галина. – Давай, помоги Антону. Уходим.
Саша, как-то неестественно семеня, двинулся прямо на них. Вдруг показалось, что за его спиной еще кто-то есть. Разглядеть отсюда было невозможно: Саша был крупным, высоким, любил широкие брюки и бесформенные куртки. За ним могли спрятаться сразу двое таких, как Антон.
Но там стоял один человек. Еще через секунду он с силой толкнул ее большого друга к ним. Мерзкий равнодушный голос приказал:
– Стойте, где стоите, господа.
Саша развернулся, тут же встал плечом к плечу с Галей. Даже сделал попытку задвинуть ее себе за спину. Она не позволила – скрестила руки перед грудью и, не сводя взгляд с дула довольно крупного, надо сказать, пистолета, проговорила:
– Вы же не станете сейчас стрелять?
– Почему? – Хозяин дома был так же спокоен.
– Вам придется выстрелить четыре раза. Нашумите. – Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее не выдал.
На самом деле она тряслась, кажется, каждой клеточкой. Из-за дрожи даже силуэт этого симпатичного мужика казался каким-то размытым.
«Невероятно идиотская затея, – звучал в голове голос отца. – Сама подставляешься, парня подставляешь. Нельзя идти на поводу у фантазий несчастного влюбленного мальчика».
«Но мальчик-то оказался прав, – мысленно возражала отцу Галина. – Алина вот она, в его руках, живая, хотя никто за ее жизнь гроша ломаного не давал. Один он верил».
«Так-то оно так, но что теперь?» – возражал отец, как будто был рядом.
– И что теперь? – не дождавшись ответа, спросила Галя. – Четыре выстрела в вашем тихом районе услышит даже глухой. Вызовет полицию. О том, что мы здесь, в курсе многие.
– Я уже понял. – Он ухмыльнулся, но пистолет не опустил. – Два замка взломаны, сигнализация отключена. Сообщения на мобильник не пришли. Это статья, дамочка, вы понимаете?
– Понимаю. – Она старалась выглядеть спокойной, старалась, чтобы голос звучал твердо и жестко, но все равно мямлила похлеще любимой сестрицы. – Но еще я понимаю, что заявлять о взломе не в ваших интересах.
– Это еще почему? – Он как будто даже не удивился.
– Здесь слишком много такого, чего быть не должно.
– Вы насчет этой девицы? – кивнул он с пониманием. – Но она жива-здорова, просто спит.
– Снотворное? Наркотики? – спросила Галя.
– Снотворное, – неожиданно признался он. И недовольно поморщился: – С ней в последнее время слишком много проблем. Щиколотка, видите ли, воспалилась, температура поднялась. Пришлось поить ее снотворным, иначе снять цепь не получалось. Думаете, зачем это снотворное? А чтобы не досаждала мне. Но она жива.
– Спасибо! – неожиданно звонким голосом крикнул Антон из-за их спин. – Спасибо, что не убил ее!
Тип ухмыльнулся, но ничего не ответил. По его взгляду было ясно, что пожалел он об этом не единожды, а сейчас жалеет особенно.
– Помимо девушки здесь целый арсенал оружия. – Она продолжала давить на него.
– И это нашли?
Вот теперь он, кажется, удивился.
– Наверняка есть засвеченные экземпляры. Например в Питере.
– Ух ты! И об этом известно?
Он осмотрел непрошеных гостей – по секунде на каждого. Будто взвешивал мысленно долю свинца, которая потребуется.
Она даже не заметила – таким стремительным было движение, – как в его руке оказалась черная металлическая трубка, которую он тут же принялся накручивать на дуло пистолета.
– Да, дамочка, вы угадали. Это глушитель, – хохотнул хозяин. – Четыре выстрела никто не услышит.
– А что потом?
Нижняя губа у нее сильно тряслась. Воображение услужливо нарисовало пейзаж с четырьмя упакованными в пластик телами, лежащими у глубокой ямы. Возле ямы человек, интенсивно орудующий лопатой и строящий планы на завтра. А ей с ее планами не дожить до утра.
– Предлагаю сделку. – Она попыталась собраться. – Вы нас отпускаете, мы молчим.
– Вы и так будете молчать. – Он равнодушно дернул плечами и опустил руку с пистолетом, на который уже закончил накручивать глушитель.
– А вы снова приметесь бегать и прятаться? У них же на вас ничего нет, кроме подозрений. Девушка жива…
– Ты первая: утомила. Болтаешь много, – перебил он со смешком.
Правая рука с зажатым в ней пистолетом начала медленно подниматься. Как в кино, честное слово. Может, ему не очень хотелось их убивать, поэтому и медлил?
