– Опасаюсь, – уклончиво говорит она. – Не люблю провокаций.
– Я понимаю, – отвечаю я еще одной любимой скрапбукерской фразой.
Сейчас я напоминаю себе Магрина. Когда он так говорит, я просто влюбляюсь в него. Понимание без слов – редкая ценность даже в меркабурском мире. Но сейчас мне нечем гордиться, ведь мои способности тут ни при чем, это все бассейн – он выдает Лилиану с головой.
Вода перестает утекать, тихо плещется, словно в бассейне завелась большая рыбина.
– Эти карточки сейчас у тебя? – Я задаю один из тех вопросов, любой из ответов на который мне не понравится.
– Нет, – покачала головой Лилиана. – Остались у клиентки. Думаю, что они были испорчены так же, как открытки в доме Лидуси. Вот только кто это сделал? Сперва я даже подумала на Лидусю. Вспоминала реку, сошедшую с ума, ловила странное, нездоровое течение потока и слышала ее смех. Но откуда она могла узнать про мою работу, как эти карточки могли попасть к ней в руки? Когда вспоминаю, что мне пришлось пережить в ее квартире, то начинаю подозревать: возможно, со мной что-то не так. А если это я коверкаю поток незаметно для себя? Как подумаю об этом, боюсь в руки ножницы брать.
– Почему ты не пошла к куратору? – спрашиваю я.
– Я не на контракте, – качает головой Лия.
Все правильно, это только у меня есть дурацкая привычка чуть что – бежать к Эмилю. Наверное, только в моих глазах он самый надежный человек на свете – Великая Китайская Каменная Стена. Магрин тоже хорош! Если подобные вещи происходят уже три недели, то быть такого не может, чтобы он ничего об этом не знал. Ему известно про каждую открытку в городе! И он молчал. Не предупредил ни меня, ни Ингу, а теперь и вовсе исчез.
Лилиана снимает очки, и я читаю надежду в ее глубоких карих глазах:
– Как ты думаешь, это могла быть я?
Я вздыхаю. Изумрудная вода в бассейне сейчас напоминает горное озеро – спокойное, почти неподвижное, но полное затаенной силы. Я отлично чувствую, что в данный момент Лилиана в порядке. Проблема в том, что я не знаю, в каком она была состоянии, когда делала те карточки на заказ. И сказать ей об этом не могу, иначе каждый раз, взяв в руки ножницы, она будет мучиться и думать: а что, если опять?
– Ты здесь ни при чем. Их испортил кто-то другой.
Она отворачивается от меня, некоторое время шумно вздыхает, потом снова надевает очки и спрашивает:
– Вот ты говоришь о самоубийстве. Лидуся ведь не может быть источником всех бед сразу?
Я не знаю ответа на ее вопрос. Мы молчим. Вода в бассейне прибывает и волнуется – это Лия расслабилась и дала ей волю. Но я думаю о другом. Эта мысль крутится у меня в голове с того самого момента, как я услышала от Лии про изощренные хулиганства: все гораздо хуже, чем я предполагала. Эльза была уверена, что открытки с Тварью действуют только на скрапбукеров, но выходит, что и обычные люди попадают под влияние этой заразы. Я гоню от себя мысль о том, что будет, если появятся вдохновлялки с Тварью.
Вдохновлялка – особенная карточка. Если человеку недостает таланта и он не умеет черпать из Меркабура вдохновение, v.s. скрапбукер может сделать для него вдохновляющую открытку. Тогда получатель почувствует поток и сможет произвести на свет настоящий шедевр. Такие открытки пользуются бешеным спросом. Многие популярные фильмы, книги и песни обязаны своим успехом таким карточкам. Страшно представить себе, что будет, когда кто-то заразит вдохновлялки, и они доберутся до кино- и телережиссеров и актеров. Это все равно, что запустить в городской водопровод холерную палочку. Конечно, чем больше посредников, тем слабее влияние потока. Открытка на фотографии никогда не сработает так, как было задумано, и не заставит человека совершить поступок. Но оттенки настроения зритель уловит. Когда мы выходим из кинотеатра, окрыленные, готовые свернуть горы и изменить всю свою жизнь по примеру любимых героев, что еще на нас действует, если не Меркабур?
Больше всего меня мучает вопрос: может ли Тварь распространяться сама по себе, без участия v.s. скрапбукера? Если я права, и Лилиана отдала клиентке нормальные карточки, то выросла ли в них Тварь сама, как плесень на старом хлебе, или кто-то все же постарался и подселил ее туда?
– Есть другие, такие же, как Лидуся, – говорю я. – Бывшие скрапбукеры.
– И много их? – Складка на лбу у Лилианы становится глубже.
– Не знаю.
– Софья, а эта открытка, из-за которой парень покончил с собой… Ты ее видела?
– Я держала ее в руках.
Она смотрит на меня так, будто я призналась, что управляю восходом и закатом солнца, – и снова мне на грудь давит неведомая тяжесть, словно передо мной опять возникла омерзительная черная шкура. Я стараюсь дышать глубже, чтобы сбросить неприятное ощущение.
– Раз ты здесь сейчас сидишь, выходит, убийственная открытка на тебя не подействовала. – В голосе Лилианы звучат неожиданно радостные нотки.
– Просто мне вовремя помогли, – оправдываюсь я.
– Нет, дело не в этом, дело совсем-совсем в другом! – волнуется Лия. – Если ты именно та, кто нам сейчас нужен, значит, ты не сможешь забыть Меркабур, даже если очень захочешь. А раз ты не смогла его забыть, даже когда держала в руках ту открытку, значит, именно ты нам сейчас и нужна!
– Лия, кому это – нам? И почему я? Как ты нашла меня? – я повторяю вопросы, которые задала в самом начале нашей встречи.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я искала просто рыженькую худышку, – улыбается она.
– А кого тогда?
– Карточка, благодаря которой ты сюда попала, – не такая, как все остальные мои визитки.
– Еще бы, – подтверждаю я, – произведение искусства!
– Да ну, – машет рукой Лия, – дело не в том, как она выглядит, как раз на вид – ничего особенного. Я сделала несколько таких визиток и заглянула в настоящее ателье, которым владеет одна из моих клиенток. Попросила ее подшить карточки в несколько случайных заказов.
– Зачем? – удивляюсь я.
Она снимает очки и смотрит мне в глаза.
– Ты уловила поток. Очень тонкое его проявление, почти незаметное, из самой глубины. Только очень чувствительный v.s. скрапбукер обратил бы внимание на это платье.
Вот, значит, как! А я-то думала, что это платье светится от потока, словно в него вшили новогоднюю гирлянду и включили в розетку.
– Эта карточка – слишком тонкая работа даже для меня. Тот случай, когда жизнь показала мне такую фигу, что пришлось прыгнуть выше головы. Вряд ли еще когда-нибудь я смогу сделать такую же, – продолжает смущать меня Лилиана. – В ней поток в его тончайших оттенках, невесомый, едва уловимый. Из тысячи скрапбукеров мог откликнуться только один.
Изумрудный сироп едва заметно колышется в подтверждение ее слов.
– Тебя привел Меркабур, – говорит Лилиана и снова надевает очки. – От чего бы там ни портились открытки, разобраться с этим сможешь только ты.
