Наконец, подошла ее очередь. Она расплатилась за сок, тут же, не отходя от кассы, выпила всю бутылку, не разобрав вкуса. Теперь ей нужен рекламный проспект. Ага, отлично, стойка информации, вот и реклама «Дворца связи». Софья взяла пару листовок и отыскала по указателям туалет. Закрылась в кабинке, пристроила на бачок драгоценный рулон с плакатом, достала из рюкзачка тяжелые ножницы с бронзовыми ручками, аккуратно, по контуру вырезала из каждой листовки фотографию мобильника. Как всегда в общественных туалетах, старалась поменьше дышать. Потом из недр рюкзачка появились почти готовые открытки и клей. Ну вот, вклеить фото в нужное место, и готово. Уффф… Она машинально спустила воду, глубоко вдохнула, хлопнула дверью кабинки и направилась во «Дворец связи».
Ярко-желтые витрины хищно сверкали, слепили глаза. Народ толкался возле стендов, разглядывал мобильники, тыкал пальцами в стекло. Корпуса телефонов – скользкие, блестящие, бездушные – напоминали трупики гигантских насекомых.
Продавцов было трое, и еще на кассе сидела девушка.
– Молодой человек, – обратилась Софья к тощему парню в фирменной желтой рубашке. – Вы не подскажете, вот эта акция еще идет или уже закончилась?
Парень долго разглядывал открытку, потом ответил:
– Знаете, я здесь недавно работаю. Подождите, я сейчас уточню.
Она боялась, что голос будет дрожать, но он не подвел, звучал ровно и спокойно. Все шло по плану. Вот уже все три продавца разглядывают открытку. Остается кассир, не зря она сделала две открытки.
– Девушка, – обратилась она к кассирше и протянула ей открытку. – Может быть, вы знаете, эта акция еще идет?
Кассирша взяла открытку, принялась разглядывать и тут же схватилась рукой за прилавок.
– Голова кружится. Здесь так душно! Спросите лучше у продавцов.
Она закрыла кассу на ключ и побежала в сторону туалета, прижимая ладонь ко рту. Софья поморщилась – какой-то странный эффект, не ожидала она такого. А что там парни-продавцы? Если все пойдет как надо, то останется только плакат повесить. Вот здесь, рядом с кассой, очень удобное место – издалека видно, и кассирша как раз отошла.
Продавцы все еще передавали открытку друг другу и что-то обсуждали. Софья облокотилась о прилавок, наблюдая два процесса одновременно: как меняются лица парней, когда каждому в руки попадает открытка, и как в животе коброй раскачивается сжатая до максимума пружина, охватывает кольцом спазма, не дает дышать. Наконец, к троице продавцов обратился покупатель, молодой парнишка в мятых джинсах и блестящей дутой куртке.
Софья будто смотрела увлекательный фильм. Вот продавец достает из шкафчика коробку с телефоном, вручает парнишке, тот удивленно смотрит, не верит своим глазам, потом хватает коробку и несется к выходу, боится, бедолага, что продавец передумает. И вот уже они все трое открывают шкафчики и начинают раздавать ошарашенным покупателям коробки и пакеты. И подтягивается потихоньку народ, и кто-то кричит в новенькую трубку:
– Слышь, тут во «Дворце связи» всем бесплатно телефоны раздают! Просто так! Да честное слово, ничего я не разыгрываю.
Люди стекались в отдел рекой. Настало время для бомбы.
– Это правда? А можно и мне один? – робко спросила девушка в узких высоких сапогах и розовой курточке.
– Дайте-ка пройти. Девушка, сейчас моя очередь, – оттолкнул ее грузный мужчина с блестящей лысиной.
– Куда вы лезете, женщинам – в первую очередь! – завизжала тетка сзади.
Время растекалось, растягивалось, как кисель. Теперь фильм показывали в замедленной съемке. Вот спешит ко «Дворцу связи» охранник, тот самый, что еще возле входа заприметил Софью. Кажется, что каждый его шаг длится целую вечность. Невыносимо медленно она разворачивает рулон, достает из кармана скотч и начинает прикреплять его к стене. Вот охранник уже кладет руку ей на плечо, и тут его взгляд падает на плакат. Он замирает, опускает руку и бросается в самую гущу людей, туда, где взмыленные продавцы уже вскрывают витрины.
Тянутся к стеклянным дверцам со всех сторон руки. Рукав розовой курточки, кожаная белая перчатка, серая замызганная манжета, длинные ногти с крохотными цветочками на каждом, грубая мозолистая ладонь – все они шарят по полкам, хватают, отталкивают друг друга. Один из продавцов падает на пол под мощным напором толпы, его не замечают, топчут ногами. Софья ловила мощную, тяжелую и упругую волну обнаженной алчности, она хлестала наружу, как теплое шампанское из бутылки. Чудовище, что душило их исподволь, наконец-то вырвалось на свободу. Вот сейчас, еще минута, сейчас, когда каждый получит болезненный удар локтем, когда каждому станет больно и тяжело дышать, они опомнятся – сначала один, потом другой. Тогда откроется другое, то, что прячется под чудищем, потому что плакат должен вскрыть искреннее и глубинное, а оно не может быть тем, что она видит и чувствует сейчас, просто не может быть! Тогда волна поменяет свой цвет, вибрация сменит частоту, сольется с родной нотой Софьи, и она увидит фотографию целиком. Она замерла и вжалась в стену.
Со всех сторон сбегались к «Дворцу связи» люди, одни толпились вокруг и вытягивали шеи, другие – те, кто увидел плакат, – рвались в самую гущу, расталкивали соседей локтями, просачивались вперед, ругались матом, визжали. Софья не могла оторвать глаз от искаженных, красных лиц, ее трясло, сердце колотилось, как бешеное, но она не могла с места сойти, как прибитая к полу гвоздями. Пузатый мужик в грязной куртке оттолкнул ее, дыхнул тошнотворно перегаром, ринулся вперед и с размаху ударил кулаком в лицо упитанную тетку в цветастой куртке. Тетка завизжала:
– Помогите! Убивают!
И только тут спало оцепенение, время вернулось к привычному ритму, и осколки происходящего сложились в одно целое. Софью затошнило. Зачем она это сделала? Она же знала, догадывалась в глубине души, что ничего не выйдет! Какой глупой, нелепой была надежда… наивная дурочка! Идеалистка! Ну зачем? Она хотела сорвать плакат со стены, куда там открытки, уже не доберешься, хотя бы плакат. Толпа быстро оттеснила ее обратно. Софья беспомощно оглянулась вокруг, с трудом двигаясь против течения толпы, поднялась по лестнице на несколько ступенек наверх и вцепилась в перила ледяными пальцами. Отсюда весь «Дворец связи» был виден как на ладони. Сквозь гул голосов прорывался звон разбитого стекла, толпа шевелилась, как одно огромное чудовище, и переваривала витрины, шкафы и столы. На четвереньках из толпы выбрался продавец в желтой фирменной рубашке, один глаз заплыл, под носом запеклась кровь.
– Глядите! – заверещал женский голос. – Вот он!
Толпа рявкнула, ухнула, и жадные руки накинулись на парня, принялись стаскивать с него одежду. Вскоре из-за плотной стены людей его уже нельзя было разглядеть. Софья уставилась на плакат. Пусть его кто-нибудь сорвет, ну, пожалуйста, пусть кто-нибудь случайно его сорвет!
И словно в ответ на ее мысли чьи-то руки протянулись к плакату, сняли его со стены и исчезли. И тут же будто шторм вздохнул последний раз и стих, улегся разом гул голосов, начали расходиться люди. С улицы послышался вой сирен. Когда схлынула толпа, Софья увидела лежащего возле кассы продавца, почти голого, в кровавых подтеках. Он пробовал подняться, придерживая одну руку, и она вздохнула с облегчением – живой! Возле парня на коленках суетилась кассирша, вытирала салфеткой кровь под носом, что-то шептала. Вот она поднимает взгляд на Софью, смотрит прямо в глаза. Софья отшатнулась, ее словно током ударило. Кассирша знает? Вряд ли, наверное, просто по-женски почувствовала.
