А можно пойти к дяде Саше и купить у него чудесные бумажные цветы и полные веселья ленточки. И, может быть, погладить еще раз пушистое перьевое облако на поле из черного бархата. Жить на грани, там, где пронзительный страх соседствует с небесной радостью. Увидеть фотографию, всю, целиком. Вспомнить, где и когда ее сделали. Снимок лежал перед ней на столе, на нем снова были видны три фигурки. Улыбались ей клоун и маленькая девочка, а рядом стояла женщина, в блузке и юбке, но лицо ее скрывала бурая мгла. В руках она держала ножницы, те самые, тяжелые, старинные, с бронзовыми ручками.
«Альбом. Он сейчас нужен тебе как воздух» – снова всплыли в голове слова Магрина. А что, если… Софья улыбнулась, ей пришла в голову идея. Люди обычно складывают в альбомы фотографии на память, а Софья будет складывать в него больше, чем просто картинки, – себя целиком. Она запишет, зарисует, вложит в него всю симфонию чувств и ощущений, чтобы однажды вернуться к ним снова.
Картона подходящего формата у нее не было, и она решила взять конверт от пластинки, он как раз подходил по размеру. Долго перебирала свою коллекцию, пока не нашла подходящую пластинку с веселой надписью: «The merry-go-round
[9]». Она не знала исполнителя и никогда не слышала этой музыки. Но конверт был подходящий – плотный, почти белый, только нарисована простыми черными и красными линиями карусель, а вместо лошадок и осликов – черно-белые кадры с танцующим негром. Софья аккуратно заклеила картинку плотной белой бумагой, и получился чистый лист картона.
Первым на новом листе родилось голубое море из нежнейшей бархатной бумаги. Софья не помнила, откуда у нее появилась эта пачка бархата, но берегла ее для особого случая, именно для такого. Она закрыла глаза, представила лазурные волны, взяла карандаш и сделала над морем набросок. Вскоре на листе картона выросли белоснежные колонны, поддерживающие легкую крышу-навес, а между ними – такие же белые скамейки. Теперь чайки, тоже белые и непременно толстые. Ее море не будет безмолвным, оно наполнится шумом волн, криками птиц, в нем будет плескаться рыба. За работой время бежало незаметно. Вот уже втекли в окно сумерки, пришлось включить свет. Софья подняла лист, вгляделась в него. Осталось самое сложное – небо. Бескрайнее желтое небо, затянутое тучами. И, может быть, один крохотный лучик, едва уловимый, если хорошенько приглядеться. Каким оно должно быть, это небо? Вырезать его из бумаги или бархата или нарисовать? Она порылась в ящике, нашла коробочку старых засохших акварельных красок. Софья налила из лейки воды в пустой пластиковый стаканчик, макнула кисточку. Интересно, бумага не отклеится от картона, не сморщится от влажных красок? Но не успела она прикоснуться кисточкой к листу, как у нее мучительно закружилась голова, и перед глазами все поплыло. «Наверное, не выспалась и перенервничала», – успела подумать Софья и провалилась в глухую черноту.
Ее разбудил соленый ветер. Софья облизнулась и глубоко вдохнула. Пахло морем, слышались крики чаек. Она открыла глаза и обнаружила, что сидит на белой скамейке между колонн, а прямо перед ней раскинулся в обе стороны вдоль широкой набережной галечный пляж, и упитанные чайки вальяжно расхаживают по нему взад-вперед, точно солидная публика. Солнце проглядывало сквозь желтые тучи, соленые брызги временами долетали до лица, скамейка была влажной и шероховатой. Откуда-то раздавалась странная, смутно знакомая музыка. Словно мелодия шарманки – то ли аккомпанемент к детскому кукольному представлению, то ли забава для гуляющих. И все это отпечатывалось в сознании так ярко и четко, как будто кто-то выкрутил на максимум в голове у Софьи ручку с подписью «Контраст». И накрыло вдруг странное ощущение: это дежавю, это уже было, она уже сидела однажды на этой скамейке много лет назад, и смотрела на птиц, и слушала плеск волн. Так вот как работает альбом! Даже лучше, чем она могла себе представить. Софья улыбнулась и откинула голову. Нырнуть бы сейчас прямо в облака, интересно, здесь, как во сне, можно все?
– Можно присесть?
Софья неохотно опустила голову и нахмурилась. К ней подошла интеллигентного вида пара средних лет, ближе к пятидесяти. Худой мужчина в очках и уютном свитере сразу напомнил ей дядю Сашу, а женщина была из тех, которых можно определить одной фразой: «Следят за собой». Фигура чуть оплыла в силу возраста, но все еще сохраняла привлекательную форму, а маленькие улыбчивые морщинки вокруг глаз только добавляли зрелой привлекательности. За женщиной тянулся шлейфом аромат легких духов, а вокруг шеи у нее был очень аккуратно повязан цветастый платочек. Софья поначалу никак не могла оторвать глаз от ее рук – от них исходил мягкий свет, как от солнца на закате или ночника. От мужчины заметно пахло табаком.
– Меня зовут Надежда Петровна, – представилась женщина. – А это мой муж, Иннокентий Семенович.
– Бонжур, – улыбнулся мужчина.
Не дождавшись от Софьи ответа, они уселись рядом, мужчина – слева, а женщина – справа. Ей сразу стало неуютно. Кто они такие, а главное, кто их сюда звал, в ее личное пространство?
– Ты – Софья, – мягко улыбнулась Надежда Петровна. – И ты наверняка хочешь знать, куда ты попала?
– Я прекрасно знаю, куда я попала. – Она повернулась к женщине: – Это моя страница в альбоме. Мне бы очень хотелось узнать, как вы сюда попали и почему?
– Мы – хранители твоего альбома.
– Кто? – удивилась Софья.
– Хранители. У каждого V. S. скрапбукера есть свой альбом, а у каждого альбома – хранитель. Ну вроде как в сказках, где в каждом доме живет домовой. Мы тебе расскажем, по каким правилам делаются открытки, научим разным хитростям и тонкостям, дадим совет, если понадобится.
– Если не понадобится, тоже дадим, – вставил Иннокентий Семенович.
Надежда Петровна посмотрела на него укоризненно и добавила:
– Чем сможем, тем поможем.
Ах вот что имел в виду дядя Саша, когда говорил, что альбом – это азбука! Да что же это такое, кругом воспитатели да учителя, даже внутри собственной картонной страницы! Хранители-охранители нашлись! И еще «тыкают» сразу. Тьфу на них! Софья сложила руки на груди, нахмурилась и уставилась себе под ноги.
– Извини, хранители всегда называют своего подопечного на «ты», – сказал мужчина, будто прочел ее мысли, и поправил очки. – И даже если мы тебе не понравимся, ничего не поделаешь. Такой вот скрапбукерский подарок, вроде любимой тещи к свадьбе. Можешь спросить у нас что-нибудь, если хочешь.
Про себя Софья подумала: «Интересно, как от вас избавиться?» А вслух спросила:
– Вы назвали меня V. S. скрапбукером, значит, так это называется?
– Если быть точнее, то мы – те, кто делает особенные открытки, называем себя V. S. скрапбукерами – то есть «very special», очень особенными. Есть и те, кто делает своими руками самые обычные открытки, они тоже – скрапбукеры, – отозвалась женщина.
– Наверное, тот, кто придумал это название, очень любил коньяк, – добавил Иннокетний Семенович.
