Эх, посоветоваться бы сейчас с Надеждой Петровной. Хватит у Софьи сейчас сил на страницу альбома? Вряд ли. Она ведь обещала помочь! Или говорила только о том, что на нее можно сослаться? Поток переливался в руках, с каждым разом Софья чувствовала его все более отчетливо, кажется, если расфокусировать взгляд и смотреть сквозь пальцы, она увидит его смутные очертания. Но вот парадокс – чем лучше она чувствовала Меркабур, тем труднее ей было управлять им. А может быть, раньше это он управлял ею, а теперь ей самой нужно совладать с потоком, сделать вещь тонкую, изящную. По-лягушачьи плыть по течению реки совсем не то же самое, что заниматься синхронным плаванием. Софья открыла скрап-альбом на его единственной странице – с белыми колоннами и двумя человеческими фигурками на скамейке, прикрепила к листу скрепкой одну из визиток с буквой «N». Вздохнула и принялась ломать голову дальше. С открыткой для тети Шуры Софья разделалась быстро, буквально за полчаса, тут и думать было не над чем, это была самая простая из всех ее открыток. Но отдавать ее жутко не хотелось, к тому же она почти не верила, что охающая толстушка и впрямь способна ей помочь.
Собственно, вариантов было два. Или она сейчас придумает очень простую и четкую ситуацию, в которой завтра окажется Дима, или целиком отдаст себя потоку, и будь что будет. Что бы это могло быть? Пусть, например, у него во время собеседования внезапно сведет челюсть или пропадет голос. Нет, это Семена вряд ли устроит, встречу просто переназначат. Не хватит у нее фантазии на первый вариант, значит, остается только второй.
Софья взяла из пачки недоделанную листовку. Она сосканировала несколько обложек дисков с фильмами, сделала на компьютере коллаж и напечатала заготовки на принтере, целых двадцать штук, чтобы раздавать их на улице прохожим. Но особый эффект будет только у одной. «ФЕЛЛИНИ» – бросались в глаза издалека крупные черные буквы. Руки потянулись к серебристому маркеру, она сделала несколько линий, бросила взгляд на страницу альбома с прикрепленной визиткой. Ей кажется, или буква «N» на карточке стала ярче? Она пригляделась – стразы в кончиках буквы источали свет. Закрыла ладошками – светится! Как в детстве волшебная фигурка с фосфором, чуть зеленоватым светом. Потерла стразы пальцами, покрутила визитку так и сяк – вдруг чудом сработает? Но ничего не случилось. Она снова взялась за маркер, уже за другой – золотой. Через три штриха стразы разгорелись еще ярче, а потом вдруг потухли. Серебристый маркер исправил линию, и стразы снова тихо засветились. Она подсказывает! Сама карточка!
Утром Софья отпросилась с работы на пару часов. Она решила отдаться на волю случая. Будет раздавать листовки за пятнадцать минут до собеседования возле офиса компании. Попадет Дима в двадцать проходящих мимо людей, возьмет бумажку – значит, судьба такая. Нет так нет.
По дороге она встретилась с хмурой бледной девушкой, чей телефон дала ей тетя Шура, и передала конверт с открыткой. Над городом висела влажная пелена, даже не дождь, а мелкая водяная пыль, вдребезги разбитый туман. Сырость проникала глубоко внутрь, заставляла повыше поднять воротник куртки, натянуть капюшон. Софья волновалась, словно сама шла сдавать важный экзамен. В кармане лежала заветная пачка, в которой один лист отличался от всех остальных. Она посматривала на часы и ровно в девять сорок пять достала из кармана стопку. Софья всегда думала, что нет хуже работы, чем раздавать рекламу на улице. Она замялась, держа в руках первый листок. Начинать было стыдно, как будто она попрошайничает. Но пожилой мужчина с портфелем взял листовку охотно, улыбнулся и поблагодарил. Девушка в плаще, не глядя, взяла бумажку, скомкала и сунула в карман. Пацан с плеером в ушах повертел в руках и выкинул в урну. Листовки уходили одна за другой, а Димы все не было. Наконец, осталось два листка. Возле светофора топтались две грузные тетки под одним огромным цветастым зонтом.
– Дайте мне, девушка, что у вас там, – попросила у нее одна из теток.
Софья машинально отдала листок.
– Мне тоже, – попросила вторая.
И тут из-за угла появился Дима, в отглаженных брюках и на удивление чистых для такой погоды ботинках, она сразу его узнала.
– Девушка, дайте мне, – повторила вторая тетка.
– Брось, Таня, это ерунда, какое-то кино. Я думала, Феллини – это духи такие.
Софья оттолкнула тетку.
– Осторожнее, девушка! Смотрите, куда идете!
Софья протянула Диме листок и уставилась на его начищенные ботинки. Посмотреть ему в глаза сейчас – просто невыносимо. Он взял бумажку, хотел было сунуть в карман.
– Приходите посмотреть фильмы Феллини, – торопливо добавила она.
– Спасибо.
Софья наконец-то взглянула на него. Дима смотрел на листок, пробегал глазами текст. Он прочитал! И сразу внутри что-то ухнуло и оборвалось, как бывает, когда бежишь за последним автобусом, а он перед носом захлопывает двери и уезжает. Ноги стали слабыми, коленки подгибались.
– Феллини, – сказал он с нежностью, как о любимой девушке. – С удовольствием приду.
Кольнуло в глубине живота что-то знакомое – только в одном произнесенном Димой слове «Феллини» Софье послышалось дыхание родной ноты, пока еще не резонанс, только слабый отголосок. А может, ей только показалось? Сразу же захотелось вырвать у него листовку обратно. Но было уже поздно.
– Приходите, – тихо повторила она и побрела прочь.
Ушла Софья недалеко. Напротив офисного здания она заранее присмотрела маленькое уютное кафе, успела заказать чашку кофе и отпить пару глотков, когда увидела, как Дима выходит из здания. Так быстро? Часы показывали пять минут одиннадцатого. Собеседование не состоялось?
Он шлепал по лужам, как мальчишка, светлые брюки покрывались брызгами, а он улыбался и что-то насвистывал себе под нос. Может быть, его приняли без собеседования? Софья неожиданно для себя почувствовала смутное облегчение. Так или иначе, она узнает об этом не раньше, чем пообщается с Семеном или когда Дима сам напишет что-то у себя в блоге.
Софья подождала, пока он скроется из виду, допила кофе, нехотя натянула капюшон и вышла на улицу. Она мерила шагами лужи, разглядывала отражения туч и витрин. За углом на мокром асфальте лежала ее маленькая афиша. Вода размывала краску, буквы расплывались, и вдруг поплыл вслед за ними весь мир у Софьи перед глазами. Она плакала и сама не знала почему, только слезы наворачивались на глаза одна за другой. Дождь стал сильнее, холодные капли смешивались с горячими слезами, таяло что-то внутри, откликаясь на смешанный поток, и она чувствовала себя промокшей изнутри и снаружи. Как теперь в таком виде на работу идти?
Софья пересилила себя, позвонила на работу и сказала, что приболела и сегодня не придет. Домой идти так рано нельзя, мама замучает вопросами, чего доброго, еще решит, что она и вправду беременна. Может, надо было остаться в кафе? Пить кофе, разглядывать здание-монстра из стекла и бетона напротив и гадать, заполучил офис нового сотрудника или нет? Нет, в кафе ей будет неуютно. Она бродила по городу, по серому, залитому грязью парку, по хмурым улицам и унылым пустынным дворам. Возле бетонной глыбы городского банка она едва не столкнулась с отцом, который выходил из здания. К счастью, он смотрел в другую сторону. У Софьи сердце в пятки ушло, и она побежала прочь без оглядки, стараясь не попадать на центральные улицы, где он может проехать на машине, и снова вернулась в пустынный парк. Беглянка в собственном городе, прячется ото всех, она ведь совершила страшное преступление – прогуляла целый день работы!
