Надо посмотреть на открытку со стороны, не как на собственное творение, а как на что-то совершенно отдельное. Пожалуй, надо представить, что автор этой открытки – кто-то совсем другой, как если бы она ее нашла в почтовом ящике. Вот если бы ей кто-то подарил такие забавные розовые картонные очки, с крохотными стразиками, кружевными узорами, изящной формы, разве она не захотела бы их в шутку примерить?
Софья поднялась и выглянула в коридор. Время обеденного перерыва, в отделе выпуска никого нет, и коридор пуст. Поначалу она хотела попробовать открытку на ком-нибудь другом, но уже в офисе решила, что лучший кандидат – она сама. По крайней мере точно будет знать, что происходит. И если вокруг начнут происходить странные вещи, она сразу же догадается, что это открытка. Она сделала себе пометку – написала на ладони «Мерк.», чтобы быстро прийти в себя, если что.
Она закрыла дверь и приложила к лицу розовые картонные очки. Голова чуть закружилась, комната поплыла в сторону, а потом вернулась на место. Софья сразу почувствовала поток. Наверное, скрапбукеры не так воспринимают открытки, как все остальные. Или другие просто этого не осознают, а Софья ясно ощущала, как вокруг глаз пощипывает, как косметическая маска или крем, играется сама с собой волна потока, так же, как в пальцах, когда она делает открытку. Софья хихикнула. Ну что ж, посмотрим на мир сквозь розовые очки Меркабура. Кстати, надо их спрятать подальше. Она засунула открытку обратно в сумочку и уселась на рабочее место. Комната выглядела как обычно, все той же унылой клеткой с крохотным окошком под потолком. За окном уже не увидеть листьев, а только кусочек серого осеннего неба. Софья в нетерпении заерзала на стуле.
Первой на рабочее место явилась барракуда-Ванда, уселась возле своего цветка и принялась бережно протирать влажной тряпочкой мясистые листья. Лампы дневного света странным образом искажали цвета, и руки у Ванды казались зелеными, как листья ее любимца. Софья с интересом наблюдала за движениями пальцев – так ловко и бережно мать не вытирает попу младенцу. А что, у нее и лак сегодня на ногтях зеленый? Вроде с утра был розовый? Здорово у нее цветок растет. Просто на глазах… на глазах из горшка протянулся тонкий зеленый росток, зацепился за трубу отопления, обвился вокруг и потянулся наверх. Нет, Софья, конечно, слышала, что вьюнок очень быстро растет и за все хватается, но чтобы вот так вот? И потом, разве этот мясистый в горшке – вьюн? А на столе-то, на столе у Ванды что творится! Софья открыла рот: у нее на глазах стопка отчетов превратилась в аккуратную прямоугольную полянку с цветущими ромашками, а полуразвернутый чертеж расправился и стал ослепительно-зеленым газоном. Потом газон стал расползаться, перевесился через край стола, стек вниз и вскоре уже заполнил всю комнату, а по плоттерам и сканерам поползли вьющиеся побеги, и на них уже проклевывались крохотные белые цветочки. Комната стала зеленой и благоухающей, укрылась влажным тропическим полумраком, запахло свежей травой, захотелось вдохнуть полной грудью. Софья разглядывала диковинные цветы, выросшие вместо запасной упаковки картриджей, когда открылась дверь. Вошел Фанис, как ни в чем не бывало, прошел по зеленому ковру на свое рабочее место и принялся перебирать веселые полевые кашки, белые и розовые. Из-за уха у него высунулся нежно-голубой василек, а из-под воротника выглядывал клематис. Ванда тем временем опрыскивала разлапистую драцену, раскинувшую листья там, где пять минут назад стоял шредер. Грубоватые черты ее лица в зеленом свете стали женственнее, мягче, ее почти можно было назвать красавицей. На столе у Софьи пышно расцвел великолепный розовый куст. Она разглядывала огромную кроваво-красную бархатистую розу, когда к ней подошла Ванда и протянула горшок с россыпью прелестных каланхоэ.
– Какие хорошенькие. – Софья ласково потрепала пальцем крохотные оранжевые цветочки и попыталась их понюхать.
В лице Ванды что-то изменилось. Она смотрела на Софью со странной смесью удивления и плохо скрываемого удовольствия и все еще протягивала горшок.
– Подпишите, Софья Павловна.
Софья уставилась на цветочки, протянула руку, увидела на ладони «Мерк.», снова ощутила, как играется вокруг глаз шаловливый поток, и сердце бешено заколотилось. С ума сойти, это же все действие открытки, это Меркабур! Она умеет справляться с этой волшебной силой ловко, как заправский наездник – со строптивой лошадью, а чуть не поверила, что все это происходит на самом деле! Она крепко зажмурилась, попыталась стряхнуть наваждение. Потом протерла лицо ладонями, открыла глаза и увидела перед собой унылую серую комнату, ехидную ухмылку Ванды и пачку бумаг, которую она протягивала Софье.
– Да, конечно. Извините, задумалась.
Она подписала бумаги и добавила:
– Вы так замечательно ухаживаете за цветком.
Барракуда вылупилась на Софью, как будто та наступила ей на ногу.
– Я хочу сказать, он у вас отлично растет. Ни у кого другого так бы не рос. Правда, так здорово!
Софья привычно сжалась в ожидании очередной язвительной реплики. Лицо Ванды исказилось, а из разреза блузки с любопытством выглянула мохнатая астра (м-да, поток еще не перестал действовать до конца). В конце концов, она сквозь зубы пробормотала:
– Спасибо.
Как только Ванда вернулась к себе, Софья шумно выдохнула с облегчением. Черт, не хотелось бы, чтобы кто-нибудь другой подсунул ей настоящую скрапбукерскую открытку! Это же как крышу-то сносит, знали бы все люди, наркомафия бы разорилась.
Следом за Вандой тянулась странная, непривычная волна. Словно посреди пустынной выжженной земли и сухих колючек в самом деле неожиданно вырос тоненький зеленый росток. Софья с удивлением заметила, как в ней просыпается симпатия к Ванде. Вот если забыть все ее нападки, интриги, оскорбления, а видеть только, как она ухаживает за своим цветком, то как будто другой человек перед глазами. Ведь любит же, по-настоящему любит, всю себя отдает своему разлапистому зеленому детищу, любо-дорого смотреть, и дай ей в руки целый сад, получится настоящий маленький рай, какой видела Софья пять минут назад, а то и еще чудеснее.
– Софья Павловна, вы плохо выглядите. – Барракуда снова приняла хищный вид, и вокруг ее шеи обвилась колючка. – В отделе выпуска работать тяжело, у нас тут техника, не все справляются. Подумайте, может быть, вам не стоит гробить здесь здоровье.
Софья только усмехнулась про себя. Странно, но симпатия никуда не делась, а слова проскользнули мимо, словно Ванда не к ней обращалась, а читала вслух какой-нибудь роман. Софья подхватила сумочку, вышла в туалет, заперлась в кабинке и снова примерила розовые очки. Ух, очень любопытно, как выглядят другие сотрудники сквозь розовые очки? И снова заиграл поток, и приятно защипало вокруг глаз.
В коридоре навстречу никто не попался, а когда Софья вошла к себе в комнату, то первым увидела Фаниса и чуть было не ойкнула. На нем красовался высоченный поварский колпак, рукава были закатаны до плеч, а вокруг пояса как влитой сидел белоснежный фартук. Прямо на своем столе Фанис раскатывал огромную лепешку из теста, потом ловко подбрасывал вверх и крутил на одном пальце, как заправский пиццайоло. На месте плоттера стояла пышущая жаром печь, и оттуда доносился аромат, от которого текли слюнки.
