Софье захотелось прямо здесь и сейчас сделать какую-нибудь открытку. Интересно, хозяйка бы разрешила? Стоп, она же пришла сюда не за этим. Она собиралась найти дочь своих хранителей! Софья странным образом чувствовала себя виноватой перед этой незнакомой девушкой, как будто случайно взяла у нее без спроса семейную реликвию. Как же найти ее? Софья внимательнейшим образом пересмотрела все вещи на столе. Первое, что ее удивило, – нигде не было ножниц, совсем никаких. Стояли банки и подставки с маркерами, карандашами, фломастерами, мелками, пастелью и ручками, бутылочки с клеем, коробки со скотчем, лежало несколько дыроколов, какие-то заготовки, фигурные линейки, трафареты. В большой коробке на подоконнике обнаружилась куча разнообразных штампов от милых сердечек до колыбелек и чертиков. Нигде: ни возле дивана, ни на столе, ни на барной стойке, ни в ванной – не было ничего, по чему можно было судить о хозяйке или ее семье. Никаких фотографий, визиток, записок, телефонных книжек – ничего подобного. В отчаянии Софья заглянула в холодильник, но тот оказался пуст и вообще выключен. И что теперь? Рыться в стеллажах? Это ж сколько времени и терпения потребуется! Под столом стояла яркая оранжевая урна. Софья вытряхнула содержимое на пол, принялась копаться в обрезках и мятых бумажках. Один скомканный лист показался ей знакомым. Пахнет как-то… колбасу в него, что ли, заворачивали? Вот и жирное пятно расплылось, но рисунок знакомый. Точно, это же схема проезда к их собственному офису, распечатанная с корпоративного сайта. Софья сама такую печатала, когда первый раз ехала в этот проклятущий офис. Что это значит? У Надежды Петровны был там заказчик? Интересно, кто? Внизу, под схемой, курсивом была напечатана надпись: «Ингусик, жду тебя всемь возле нашего офиса, у нас впереди нескучная ночь». Означает ли это, что дочь Надежды Петровны зовут Ингой? И как это проверить? Она даже фамилии ее не знает! Так или иначе, эта Инга должна знать хоть что-нибудь о Надежде Петровне. И похоже, что с ней встречается кто-то из ее собственной конторы, если этот кто-то, конечно, еще не уволился, потому что непонятно, как давно здесь лежит эта бумажка. Значит, его нужно найти. Но нельзя же подходить к каждому сотруднику с вопросом: «Вы случайно не встречаетесь с некой Ингой?» Выход только один – надо сделать открытку. Можно прямо здесь, ножницы у нее с собой, а материалов – в изобилии. Пожалуй, Надежда Петровна не обидится.
Софья провозилась с открыткой добрых два часа – уж очень много материалов было, и все хотелось попробовать. В одном из ящичков она нашла гербарий и прикрепила к открытке высохший букетик фиалок. Кажется, фиалка – на языке цветов – тайная любовь? В другом ящике она нашла стопку вырезок со стихами и сонетами, выбрала подходящее стихотворение Пушкина, про цветок. Сверху прикрепила клепку от джинсов – как символ свободного, раскованного стиля, призыв заговорить открыто, сделать признание. В углу проставила штампиком несколько дат, как напоминание: время идет, чувства остаются нераскрытыми, потом может быть поздно. Добавила еще несколько деталей – бирку с номером, мягкую ткань по краям.
Уходя, она аккуратно положила ключ на место, прикрыла ковриком, проверила – без ножниц не открывается.
На следующий день в офисе Софья с любопытством приглядывалась к каждому встречному. Многие сотрудники были женаты, впрочем, кто сказал, что они не могут иметь любовницу? И как теперь поступить, показывать открытку всем по очереди, стоять с ней перед проходной под видом сбора взносов на день рождения какому-нибудь заму или подсовывать в столовой вместо меню? Долго думать не пришлось. Едва она пришла на рабочее место, как вспомнила, что на сегодня как раз назначен командообразующий тренинг. Отличная возможность, наверняка придут многие сотрудники.
Народ подтягивался в актовый зал вяло и неохотно. Когда прошло пятнадцать минут от объявленного момента начала тренинга, а свободных мест все еще оставалось множество, кадровичка засуетилась и принялась обзванивать отделы. Пришел Фанис, уселся в первом ряду, рядышком расположилась Ванда, достала пилочку и принялась полировать ногти. Притащилась нормоконтролерша Лилечка, села недалеко от Юры Суханова, на ходу дожевывая сосиску в тесте. Юра смотрел прямо перед собой, невозмутимый, как бюст Ленина, но Софья чувствовала: ему хочется куда-нибудь пересесть. Последним примчался Пчелкин, с красным распухшим глазом, бурча под нос, что приходится заниматься всякой ерундой.
Приглашенный консультант, бойкая девушка с короткой стрижкой и ярким макияжем, долго и бодро щебетала о пользе и смысле командообразующих мероприятий. Софья еще со школы, если не с детских утренников, ненавидела дурацкие коллективные игры, от хоровода вокруг елки до зарницы, и по той же причине плохо переносила свадьбы, юбилеи и прочие массовые развлечения с участием тамады. Она не находила в них ровным счетом ничего, кроме натужного, показного веселья и дурного пьяного угара. В другой раз она бы молча развернулась и ушла, пусть ее хоть на кусочки режут, но сейчас с нетерпением ждала начала тренинга и подходящего момента. Первый же этап оказался ей на руку. После того как их разбили на команды, каждой группе вручили большой лист бумаги, установленный на мольберте, краски, фломастеры, блестки, которые прилипали куда угодно, только не к бумаге, и велели изобразить коллективную картину. Игра называлась «Развитие коллективного творчества». Само словосочетание «коллективное творчество» казалось Софье таким же диким и нелепым, как коллективное ковыряние в носу. Однако сотрудники взялись за дело с неожиданным энтузиазмом. Фанис принялся обводить лист по контуру, выводя неровную рамку, незнакомая толстая потная тетка наклонилась и с кряхтеньем рисовала в уголке уродливую розочку. Софья терпеливо ждала в сторонке.
Готовая картина напоминала творчество пациентов городской психбольницы, она однажды видела такие на выставке. Было в ней что-то жуткое, отчего мороз продирал по коже. Мрачная тревожность сочеталась с фантастической аляповатостью. Прямо сказать, повесить такое не то что в офисе – в офисном туалете – не каждый бы решился.
На следующем этапе тренинга участники каждой команды должны были по очереди выразить комплимент картине своих соперников. Софья, недолго думая, достала свою открытку и приклеила прямо в центре картины. Потная тетка возмутилась, что этот листок портит весь вид, и к тому же разрешается использовать только материалы, выданные консультантом. Но милая девушка-организатор возразила, что каждый должен приложить свою руку к картине, и если Софья хочет сделать это именно так, то пусть так оно и будет, в конце концов, это же творческое самовыражение.
Участники команд расселись по креслам. Консультантша выставила картину на всеобщее обозрение и вызвала первого участника. Софья замерла на кончике кресла, краем уха услышала, как тихонько хлопнула дверь, обернулась – посмотреть на тренинг пришел Шалтай-Болтай, сел в заднем ряду.
Первым вышел Пчелкин.
– Я быстренько скажу и пойду, ладно? – спросил он у девушки. – Работы невпроворот.
«И вы тут еще со своим тренингом», – можно было прочитать на его красной физиономии продолжение фразы.
– Хорошо, начинайте. – Девушка улыбнулась ему радужно и приветливо, словно угощала чаем любимого родственника.
