– Синяк? Посиневший кровоподтек от ушиба на человеческом теле. Хочешь, брюки сниму и покажу сегодняшний свежий синяк величиной с чайное блюдце?
– Ну этот… как его? А, черт! Синюк!
– Синюк – дело другое. – Фрэнк пристально посмотрел в глаза собеседника. – Синюк – это свежий кровоподтек на теле нашей цивилизация. И не единственный, между прочим.
– Ладно, разницу я уловил. Только мне все равно ни черта…
– Про очаги «синего бешенства» на рудниках Венеры слыхал?
– Так это?..
– Да.
– И все шестьдесят человек?
– Да. Если их еще можно назвать человеками.
– А я полагал…
– Нет. Все уже на Земле. Корк-Айленд. Пятая зона СК, морской отряд военизированной охраны. От нас в двух часах летного времени. Зона «полного отчуждения». Мы гуманисты.
– А какие гарантии мы…
– Гарантии? Я вижу, в тебе поубавилось энтузиазма быть гуманистом. Гарантии!.. Врачи утверждают, что неопасно. Иначе бы… Ну, словом, это не вирусное заболевание, типа марсианского «резинового паралича». Это как-то там связано с вегетативной нервной системой, гормонами. Одни считают виновником неизвестный ядовитый газ, выделившийся из пирокластических пород на рудниках, другие – пыль какого-то редкого минерала…
– «Венерины слезы»? Прозрачный такой с металлическим блеском? Ну, который мы так поспешно изъяли из ювелирного обращения в прошлом году.
– Не знаю. Венерины, говоришь? Похоже, что наши.
Помолчали.
Вебер спросил:
– А синюки эти… что, совсем безнадежно?
Фрэнк помедлил.
– Изучают пока… По-моему, безнадежно. Ты бы вблизи на них посмотрел.
– И ты… с ними…
– Нет! – догадался Фрэнк. – Только через бетонную стену. Стекло и бетон! Я исповедую гуманизм, но… Да и никто бы мне не позволил. Крыша лечебного корпуса и кабинет главного медика зоны – вот и все.
– Как же тебе удалось?..
– Посмотреть? Главный медик, с которым я разговаривал, высветлил для меня наружную стену своего кабинета.
Глянул я, да так и обмер. Пока смотрел, их несколько мимо проковыляло. Голые, синие… Их солнцем и воздухом лечат. Чем их там только не лечат. Головы безволосые, морщинистые, в буграх и шишках. Глаза навыкате, рты до ушей, будто улыбка с голубым оскалом. Движения какие-то куриные – судорожно-резкие, составленные из отдельных фаз. Кур видел? Очень похоже. Поворот головы, к примеру, – три-четыре фазы; не меньше…
Ходят поодиночке, сутулясь. Ковыляют без устали, с какой-то жуткой настойчивостью. При этом руки чуть в стороны, ладонями вперед, будто все время ловят кого-то вслепую!.. В общем, дико смотреть. Понимаешь… цветы кругом, изящные коттеджи. Небо синее, море синее и эти… синие, как утопленники. Под барабанный бой. И еще, знаешь… качели там на площади, и на многих из них синюки… Аккуратно так. Рядами. Покачиваются…
Лицо у Вебера странно застыло, и Фрэнк пояснил:
– Ну… не качели, конечно. По-другому их там называют. Воздушные компенсаторы, что ли. Это когда на синюка находит, он начинает землю руками скрести, его, голубчика, на мягких лямках вздергивают. Подрыгает он ногами и успокоится. Через полчаса отпускают – гуляй. Дело, в общем, для тамошней медицины обычное. А вот в светлые ночи, особенно в полнолуние, медикам тяжело. Бывает, барабаны плохо помогают. Тут уж приходится синюков опасаться. Тогда их стараются всех… на эти… воздушные компенсаторы. Тебе интересно?
Вебер что-то промычал в ответ.
– Понимаешь, Мартин… Это все, так сказать, иллюстративная сторона дела. Синюки, барабаны, воздушные компенсаторы… Существо дела гораздо сложнее. И проще… Диалектика, одним словом. Наша предприимчивая цивилизация вырвалась в просторы Солнечной Системы, плохо себе представляя, во что это нам обойдется…
«Лунная радуга» – безусловно, фантастический шедевр, отечественная фантастическая классика, и оторваться от романа Кириллу было нелегко. Так нелегко, что он и не собирался этого делать и «заглотал» роман за день. И нисколько не расстроился, что в этот день не выходил на улицу совсем. Тем более что снаружи было холодно, мела поземка, сыпал снег.
Следующим по плану после «Лунной радуги» были «Чужие пространства» и «Сезон туманов» Евгения Гуляковского, но к сильному разочарованию Кирилла спокойно почитать ему не дали. Щербень – хоть он и обещал не трогать Кирилла во время каникул – позвонил прямо с утра и извиняющимся голосом попросил его приехать в МИД:
– Дело очень срочное, нужна твоя консультация. И купи где-нибудь по дороге печенья и пряников, а то у меня помощница заболела. Бардак полный, понимаешь, в хозяйстве!
Пришлось ехать. С печеньем и пряниками.
Первое, на что обратил внимание Кирилл, войдя в кабинет Щербеня, был возбужденный вид Павла Ивановича. Излишне возбужденный – что было тому несвойственно. Генерал МИДа в любой ситуации умел сохранять самообладание, так что, вероятно, дело серьезное.
– Принес? Тогда кипяти чайник, и сразу приступим к делу. Ты как, отдохнул уже?
– Не успел. Ведь всего два дня прошло с момента последнего экзамена. До сих пор, честно, гул в голове.
– А! – Щербень понимающе кивнул. – Растущий организм требует полноценного отдыха. Но, собственно, я не об этом. А вот о чем, и это срочно. Посмотри! – он подозвал Кирилла к монитору. С монитора на свет божий смотрел новый президент США Трамп – в фиолетовом фраке. – Знаешь, кто это?
– Само собой. Я хоть телевизор и не смотрю, но Трамп, кажется, уже всех достал. Мои родители уже плюются от одного упоминания его имени – как двугорбые верблюды. Папа даже специально стишок сочинил, чтобы передать накал обуревающих его страстей. Вот послушайте:
Включаю телевизор – а там Трамп,
Листаю каналы – везде его рожа,
Дикторы, все как один, обсуждают мужчину-вамп,
Теперь Трамп наша карма навеки, похоже.
Открыл газету, там Трамп опять,
В России Трампа явно не унять,
В Интернете – снова он,
Новостная жизнь начинает напоминать дурной бескайфовый сон.
Трамп, Трамп, Трамп, опа!
Трамп, Трамп, Трамп, вау!
О Трампе долдонят Америка, Россия, Европа,
Как же это достало!
Как представлю: еще минимум четыре года терпеть такое,
Что не оставит Трамп (и придурки-эксперты-комментаторы) нас в покое,
Становится тоскливо на душе, и хочется крикнуть: «Изыди!»,
И хочется разбить телевизор и затаиться где-нибудь в Антарктиде.
Но пересилю, включу радио –
Пусть радио меня чем-то порадует!
Но нет – и здесь Трамп хриплым басом дудит через динамик,
Да, такое положение вещей простым нажатием кнопки не исправить!
Решено – четыре месяца (до лета)
Не смотрю ТВ и не читаю газеты,
А летом мне будет всё пофиг –
Даже если Трамп внезапно скоропостижно сдохнет.
Летом птички поют,
И в организме спокойствие, и в чувствах уют,
И жизнь летит, как корабль под парусами,
И даже Трамп не навредит – со всем его полит-кублом и нашими экспертами-чуда…ками! (на букву «М»)
– Отлично! – Щербень терпеливо выслушал Кирилла и ни разу не улыбнулся. – Но времени у нас нет – даже на высокую поэзию. Так что ты не обижайся. Итак, – он откинулся на спинку кресла и сцепил ладони в замок. – У нас есть серьезные опасения, что вот этого господина из монитора хотят убрать.
