В России в царствование Анны Иоанновны в январе 1733 года вышел закон, запрещающий отпускать частным лицам «купоросное и янтарное масло, крепкую водку, мышьяк и цилибуху». Этот императорский эдикт был чрезвычайно суров и гласил: «Кто впредь тем мышьяком и прочими вышеозначенными материалы торговать станут и с тем пойманы или на кого донесено будет, тем и учинено будет жестокое наказание и сосланы имеют в ссылку без всякия пощады, тож ученено будет и тем, которые мимо аптек и ратуш у кого покупать будут. А ежели кто, купя таковые ядовитые материалы, чинить будет повреждение людям, таковые по розыску не токмо истязаны, но и смертию казнены будут, смотря по важности дела неотменно».
Да, действительно, жестокий закон. Либо каторга, либо эшафот. Третьего не дано. И пощады нарушителям явно не будет! Поэтому желающих торговать вышеназванными продуктами в частном порядке не находилось в то время.
На протяжении многих веков соединения мышьяка интересовали не только отравителей профессионального или любительского толка, но и специалистов: врачей, фармацевтов, токсикологов, судебных экспертов. Узнавать отравление мышьяком криминалисты научились безошибочно. Если в желудке отравленного человека находят белые фарфоровидные крупинки, то первым делом возникает подозрение на мышьяк. Симптомы мышьяковистого отравления — металлический вкус во рту, рвота, сильные боли в животе. Позже начинаются судороги, затем паралич и смерть. Проникая внутрь клеток, мышьяк связывается с белками и производит разрушение на молекулярном уровне. Попадая в организм в больших количествах, он сразу приводит к смертельному исходу. Если не в больших — то в течение длительного времени мышьяк вызывал слабость, помутнение сознания. После тошнота, рвота, диарея, снижение кровяного давления — и затем апогей отравления. В определенный час, накопившийся до нужной дозы в организме, мышьяк наносил жертве смертельный удар — и та скоропостижно умирала.
Мышьяк обладает способностью накапливаться и долго сохраняться в одном месте. Поэтому специалисты по судебно-химическим исследованиям для того чтобы удостовериться в естественной смерти человека, а не в его отравлении, в своих лабораториях тщательно изучают пробы земли, взятой из шести участков возле места захоронения человека, а также фрагменты досок гроба, одежды, украшений и…Волосы. В человеческих волосах яд может храниться веками. Кстати благодаря этому свойству ученые и открыли не только тайну отравления англичанами французского императора Наполеона, но русского царя Ивана Грозного и его жен.
Наиболее знаменитое и легкодоступное противоядие при отравлении мышьяком — это молоко. Точнее, главный белок молока — казеин. Он образует с мышьяком нерастворимое соединение, которое не всасывается в кровь.
Не секрет, что это вещество широко используют в изготовлении запрещенного ныне всем и конвенциями химического оружия. Соединения мышьяка входят во все основные группы известных боевых отравляющих веществ. Среди них — арсин, мышьяковистый водород. Это самое ядовитое из всех соединений мышьяка: достаточно в течение получаса подышать воздухом, в литре которого содержится суперничтожная доза этого вещества, чтобы через несколько дней отдать богу душу.
Хотя мало кто знает, что микродозы мышьяка повышают устойчивость человеческого организма и что в разумных пропорциях присутствует в нем с самого рождения. Стал мышьяк полезен и для стоматологии: его микродозы убивают зубной нерв. Не говоря о том, что долгое время его применяли для травли мышей, крыс, тараканов, пауков и прочей другой вредоносной живности.
Наша героиня — Мэри Энн Коттон — очень хорошо знала ядовитые свойства мышьяка и эффективно использовала его с целью устранения ненужных ей людей и финансового обогащения. И об этом мы сейчас расскажем.
На дворе стоял 1872 год.
Семилетний Чарльз Коттон-младший лежал на кровати недвижимым и умиротворенным, и казалось, будто он спит. Но это только казалось. На самом деле ребенок был мертв. Недавно прибывший доктор лишь констатировал смерть Чарли. Его мачеха, Мэри Энн Коттон была безутешна.
«О, господи, за что ты меня так наказал?» — причитала женщина. — «Мальчик мой, Чарли на кого ты меня покинул? За что мне все эти муки?! О, горе мне!»
Доктор положил руку на вздрагивающее от рыданий плечо Мэри. Он пытался ее утешить:
«Крепитесь, мэм, его уже не вернуть. Никак не вернуть. Нельзя ничем исправить данную ситуацию: его уже не воскресить нашими земными медицинскими методами. Только Всевышний способен это сделать. Может статься, там, на небесах, ему будет лучше, чем на Земле».
«О, горе мне!»
«Я вас понимаю, мэм… А скажите по вашему, отчего он мог умереть? Он чем-то в последнее время болел?»
«Я уверена, что он умер от желудочной лихорадки».
«Отчего вы так уверены, мэм?»
«У него ранее была желтуха. Его мучили постоянно желудочные боли. Затем не с того ни с сего начались лихорадочные приступы, ознобы. Температура была сначала тридцать семь, затем стала повышаться. Тридцать восемь, тридцать девять, сорок, сорок один… И вдруг резко подскочила до сорока трех. Вот смерть и случилась. Бедный мой мальчик».
«Понятно… Но странно как-то все это. Дело в том, что мой помощник осматривал вашего сына несколько раз и ничего похожего на кишечную инфекцию он не нашел. Он мне об этом докладывал. И тут неожиданная смерть…»
«Может статься, ваш помощник не обладает достаточной врачебной практикой, чтобы определить конкретную болезнь у какого-нибудь пациента. Не все доктора от бога, есть среди них и шарлатаны, тем более неучи», — горячо возразила миссис Коттон, состроив обиженное лицо: у меня, мол, доктор, горе, а вы лезете ко мне со своими нелепыми подозрениями.
Доктор задумался…
«Вполне возможно. Вскрытие это покажет. Кишечная это лихорадка или что-то другое… Всего хорошего, миссис Коттон… Эй, санитары, отвезите тело ко мне».
На улице доктора окликнула соседка Коттон, седая толстая баба в черном платке.
«Доктор, подождите».
Врач остановился и вопросительно взглянул на женщину.
«Да, мэм? Вы что-то хотите мне сказать?»
«Да, доктор».
«Говорите, мэм».
«Только, доктор, то, что я вас сейчас скажу, предназначено не для посторонних ушей. Это тайна. Жуткая тайна. Но я доверяю ее вам…»
«Благодарю за доверие, мэм. Я слушаю, слушаю…
«Так вот… Ребенок этот — Чарли — умер не от желудочной лихорадки…»
«А отчего?»
«Его отравили», — страшно округлив и без того большие глаза выпалила соседка.
«Кто?» — удивился доктор.
«Сама мамаша, вернее мачеха ребенка — Мэри Коттон».
«Это весьма серьезное обвинение в адрес миссис Коттон. Отчего вы так думаете? У вас есть веские доказательства?»
«Это не первый умерший в ее доме. Слишком многие в доме Коттонов умерли от подобных болезней живота за последние несколько месяцев.
