– А ты думал обо мне? Хоть раз в жизни ты мог бы подумать не только о себе? Ты знаешь, чего хочу я? Что нужно мне? Я только что узнала, что у тебя восьмилетний сын, а ты требуешь какую-то чертову кость?
Дерек молчал, стиснув зубы, все еще нависая над ней, и несколько мгновений они сверлили друг друга взглядом. Он сейчас не думал ни о чем другом, кроме нее, но понимал, что она имела в виду не это. И была права. Он эгоистичный ублюдок: каким был, таким и остался, – но вернуть хотя бы бледную тень прежней Линдси не желать не мог. Та Линдси улыбалась ему, смеялась над его шутками, стонала в его объятиях, и он желал этого всем своим существом, каждой клеточкой своего тела, хотя и понимал, что ничем хорошим это не кончится.
Минуты тянулись мучительно медленно. Напряжение между ними было таким сильным, что воздух, казалось, звенел. Наконец, он глубоко вздохнул и опустил голову. Теперь он был к ней так близко, что чувствовал запах ее волос, кожи и видел, как взволнованно поднимается и опускается ее грудь. Как же ему хотелось прикоснуться к ней! Иметь на это право. Но такого права у него не было и, возможно, никогда не будет, если она не изменит своего отношения к нему.
Он снова поднял голову.
– Мне очень жаль. И я никогда не устану это повторять. Ты права. Да, я слишком активен: а это неправильно… несправедливо, – но прошу, поверь, мне хотелось только поговорить. Многое в жизни пошло наперекосяк, и я понимаю, что прошлого не вернешь, но ведь можно сделать так, чтобы мы могли… улыбаться друг другу. Мне не хватает твоей улыбки, чертовски не хватает. Она мне снится. Я вижу ее, когда закрываю глаза.
Ему показалось, что в глазах Линдси что-то мелькнуло, и явно не ненависть: что-то из прошлой жизни, когда они любили друг друга.
Дерек видел, как она судорожно сглотнула, наклонился и коснулся губами ее лба. От аромата у него участилось дыхание, и он в изнеможении закрыл глаза. Эта женщина могла вить из него веревки с первого момента их встречи.
Какое-то время она не шевелилась. Его губы снова коснулись ее лба в слабом намеке на поцелуй. Почувствовав, что ее здоровая рука вцепилась ему в запястье, он замер в ожидании, что она его оттолкнет, но, к счастью, не дождался.
Линдси, очевидно, испытывала слишком сильную боль и не вполне осознавала свои действия. Ведь не может же она, в самом деле, удерживать его! Хотя, конечно, было бы счастьем думать так. В любом случае он решил не упускать случай и, прижавшись губами к ее виску, прошептал:
– Линдси, умоляю, не надо меня отталкивать.
Послышались тяжелые шаги, и они отпрянули друг от друга. Дерек как раз успел выпрямиться, когда вошел доктор. Ну вот он и прикоснулся к ней, почувствовал губами шелковистую мягкость кожи… и все стало в миллион раз хуже: теперь он желал большего.
Глава 6
Спустя три часа Линдси вышла из дверей приемного покоя с зашинированной рукой. Слава богу, это оказался не перелом, а растяжение с частичным разрывом связок, не требовавшее особого лечения. У нее из головы не выходил больничный счет: она прикидывала, сколько времени уйдет на его оформление и пересылку, как долго сможет тянуть время, прежде чем больница обратится к коллекторам. Больше всего на свете ей хотелось лечь и заплакать.
Она огляделась по сторонам. Дерек уже подогнал машину к краю пандуса и, увидев ее, вышел и открыл дверцу.
Едва слышно поблагодарив его, Линдси поставила ногу на ступеньку и неловко села, помогая себе здоровой рукой. Таблетки, которые ей дали в больнице, уже перестали действовать, поэтому рука сильно болела, а сама она чувствовала себя до крайности измученной.
Дерек помог ей устроиться, сам пристегнул ремень, и Линдси пришлось вжаться в сиденье, чтобы не оказаться слишком близко к нему. Ей уже хватило близости с этим мужчиной в прошлом и вовсе не нравилось, что он снова появился в ее жизни. Хуже того: она начала привыкать к его запаху, его голосу, самому его присутствию. Именно этого она всячески старалась избегать, а он сумел потихоньку ее приручить. Будь он проклят, этот несносный… невероятный мужчина!
Захлопнув дверцу с ее стороны, Дерек занял водительское сиденье. Не считая нескольких минут, проведенных в больничном коридоре, он постоянно был рядом: и когда ее везли в рентгеновский кабинет, и там, за стеклянной перегородкой, пока делали снимок. Сначала она протестовала, потом перестала.
Дерек даже успел поговорить с доктором и медсестрой, расспросив их о том, что ей и в голову не приходило. Его забота раздражала: он чувствует себя виноватым, как и должно быть, – но Линдси внезапно осознала, что у нее больше нет сил, но главное – желания, продолжать злиться на него. Понятно, что всему виной события сегодняшнего дня. Завтра, когда все пойдет своим чередом, как обычно, она, безусловно, вспомнит, что он эгоистичный ублюдок. Он лгал ей, изменял. Вот так. Теперь все правильно. Гнев вернулся.
– Ты голодна? – спросил Дерек.
Она даже не заметила, как тихо было в машине до того, как он заговорил.
– Нет, вряд ли, – подумав, она пожала плечами.
– Ты почувствуешь себя лучше, если поешь. Время обеда уже давно прошло.
Линдси не ответила и не повернулась от окна, внимательно вглядываясь в раскинувшуюся перед ней панораму Канзас-Сити. Сейчас они ехали по мосту на противоположный берег Миссури. Дерек настоял на том, что отвезет ее домой, а потом пригонит машину, которая так и осталась у дома Анны. Его забота сводила ее с ума.
Задумавшись, Линдси и не заметила, что они остановились у торгового центра.
– Зачем мы сюда приехали?
Дерек заглушил двигатель.
– Посиди, я скоро вернусь.
Линдси облегченно вздохнула: наконец-то немного побудет одна. Рука болела. Голова тоже. Мерное гудение вентилятора навевало дремоту. Закрыв глаза, она постаралась расслабиться и незаметно уснула.
Ее разбудил звук открывшейся дверцы. Она испуганно выпрямилась, но, увидев Дерека, забравшегося в машину с двумя пакетами, снова расслабилась. Запахло едой, и только теперь Линдси поняла, насколько голодна – даже слюнки потекли.
Она протерла глаза и увидела, что солнце уже клонилось к закату, поэтому казалось, что времени значительно больше, чем было в действительности. Дерек порылся в пакете и, повернувшись к ней, протянул таблетку и бутылку воды.
– Сначала это.
Следом из пакета был извлечен завернутый в бумагу чизбургер и пакетик с картошкой. Положив чизбургер себе на колени, она автоматически подняла верхнюю половинку булочки: сыр и пикули, больше ничего. Именно так она всегда ела чизбургеры, когда заказывала в кафе кампуса, где они часто обедали вместе.
– Все в порядке? – спросил Дерек, прожевав изрядный кусок своего гамбургера.
– Да, спасибо. Оказывается, я действительно проголодалась.
– Понятно. Я тоже голоден как волк. Все же полдня мы провели в больнице.
