Крысы, почувствовав его движение, сначала разбежались по углам, но постепенно стали выползать снова.
Руки удалось освободить нескоро, они затекли и не желали слушаться. Воронцов долго шевелил пальцами, потом попробовал двигать кистями, с удивлением убедившись, что и связан-то не очень крепко. И мешок на голову ему не набрасывали. На это как-то не обратил внимания, когда петлю на шею надевали.
Пытаясь вспомнить, что еще не так, он тем временем обследовал ногу. Вывих, не сломана, но пока не наступить. Требовалось из чего-то сделать лубок, чтобы закрепить вывихнутую ступню.
Он вправил ногу и ползком начал обследовать свое каменное место заключения. Его узилище оказалось совсем небольшим, только-только выпрямиться лежа. В углу обнаружилось отверстие в полу – для исправления нужды, внизу под ним шумела вода, но было также темно и расширить отверстие невозможно, да и чем, не зубами же грызть сортирную дыру?
Потом долго сидел, вспоминая события последнего дня. Постепенно осознал, что жизнь сохранили не почему-то, а зачем-то. Зачем он этому въедливому полковнику?
Воронцов ошибся – двери в каменный мешок не было, зато было отверстие в потолке, в которое время от времени бросали кусок хлеба и опускали флягу с водой. Он пытался разглядеть, что там, наверху, пытался схватиться за веревку, чтобы выбраться. Но сначала почти не мог двигаться – болела вывихнутая ступня, а при попытке потянуть веревку ту просто отпускали. В конце концов, у него собралась целая коллекция этих веревок.
Потом наверху надоело, и довольно долго просто бросали хлеб без воды. Осознав угрозу мучительной смерти без воды, Воронцов крикнул:
– Больше не буду дергать! Воды дайте!
Сколько прошло времени, сколько и почему он сидел – не ведал, но желание вырваться и разобраться с двумя людьми – цесаревичем и Кшесинской – не ослабевало. Мечтал, как вырвется из этого каменного мешка, придет к Матильде на спектакль неузнанным и метнет вместо букета нож, а потом повернется к царской ложе и сделает то же в сторону обидчика.
Постепенно понял, что отомстить вот так – убив обоих – глупо, нужно придумать что-то более страшное, вроде вот этого каменного мешка, могилы для живых. Стал мечтать, как бросит их обоих вот сюда, как они будут умолять выпустить, как он потом «смилуется» и поднимет Матильду, оставив цесаревича умирать.
В большой особняк генерала Богдановича, что на Исаакиевской на углу с Почтамтской, съезжались гости. Хлебосольный хозяин держал салон политического толка, ему активно помогала супруга – генеральша Александра Викторовна Богданович, страшная сплетница, язвительного языка которой побаивались многие.
Сам Евгений Васильевич был многолетним старостой Исаакиевского собора, его благообразную фигуру узнавали издали, но не по генеральскому мундиру, а по огромным усищам, сливавшимся с бородой – настоящий церковный староста.
Одно время чем-то провинившийся перед государем генерал был Александром III отставлен от службы, но сумел убедить императора в своей верности и преданности и вернулся во власть.
Салон Богдановича знаменит тем, что там принимали в полдень, их завтраки были весьма известны в Петербурге – это целые обеды с многочисленными изысканными закусками, жарким, разнообразной рыбой, изумительными десертами и непременным кофе в гостиной. Не завтрак, а обед. И особняк расположен идеально – в самом центре.
Особняк Богдановичам не принадлежал, они арендовали бывший когда-то доходным дом, но арендовали давно и основательно перестроили, расширив стеклянную галерею и устроив домашнюю церковь.
Евгений Васильевич и Александра Викторовна знали все и обо всем, к ним охотно съезжались, чтобы посплетничать. Удивительная смесь патриотических заявлений и постоянного осуждения императорской семьи позволяла генералу и его супруге выглядеть свободолюбивыми монархистами. Странное сочетание, но генерал действительно писал пустые, прославляющие монархию книжонки (издавая их за государственный счет и получая неплохие дивиденды), а в салоне активно сплетничал о монархе.
К Богдановичам ездили, чтобы услышать новые слухи и распространить их дальше, если те были выгодны. Александра Викторовна ежевечерне заносила эти сплетни в свой дневник.
Разве могла она пропустить известие об увлечении наследника престола балериной?
– Ах, нельзя же так скандализировать общество! Куда катится монархия?
За порцией отменной жареной рыбы с ней соглашались:
– Император Александр Александрович такого себе не позволил бы…
Когда гостям предложили восточные тянучки, привезенные хозяину из Бухары, кто-то вспомнил об отце императора Александра III Александре II и его второй семье. Это вызвало буквально негодование генеральши:
– Да, императоры и наследники увлекались молодыми особами, но это были фрейлины! Фрейлины, а не балерины.
– Ах, не скажите… А великий князь Николай Николаевич с его Числовой?
Весьма существенное замечание. «Дядя Низи», как в императорской семье звали предпоследнего сына Николая I, и впрямь шокировал общество своими семейными делами. Конечно, все признавали, что его супруга, великая княгиня Александра Петровна, особа крайне неприятная, к мужу холодна и семьей не дорожила, но и замена, которую он себе нашел в виде ничем не примечательной балерины Императорских театров Екатерины Числовой, никуда не годилась.
– И ведь что примечательно, – широко раскрывала глаза генеральша, – познакомился со своей Числовой Николай Николаевич в Красном Селе! Этот Летний театр поистине рассадник греха.
Такое мнение серьезные гости Богдановичей поддержали. Тем более и нынешний наследник Николай Александрович «подцепил» свою Кшесинскую там же. Кто-то вспомнил о происшествии во время выпускного спектакля, но тут же было решено, что все это Кшесинской и задумано, чтобы привлечь к себе внимание.
К кофе собравшиеся уже пришли к выводу, что и увлекаться-то нечем, Кшесинская-2 не так уж хороша, не лучше Числовой, что у нее кривые выступающие зубы, короткие ноги и никаких перспектив на сцене, если, конечно, не поможет протекция наследника.
– Я видел ее в Летнем театре в Красном Селе… – начал кто-то из гостей, но осекся и постарался перевести разговор на другую тему. Объяснять заинтересовавшейся таким заявлением супруге, что он сам делал в Красном Селе во время маневров, не хотелось, но, видимо, пришлось.
Наследник шокирует всех, императрице Марии Федоровне стоит посочувствовать – таков был всеобщий вердикт.
После этого обсудили предстоящее большое путешествие цесаревичей, дружно решили, что и время, и маршрут выбраны неудачно, а плыть в Японию и вовсе ни к чему, но, возможно, столь долгое отсутствие нужно, чтобы наследник забыл эту танцорку.
Обсудили слух о болезни второго сына императора Георгия:
– Я слышала, что у Джорджи чахотка! Это ужасно…
Пожалели чахоточного Георгия, поговорили о том, стоит ли ему отправляться в столь далекое путешествие. Осудили решение императора отправить и второго сына вместе со старшим, а также согласие императрицы на это…
