Но он мужчина и выбор сделал – между ними двумя выбрал принцессу Гессенскую.
Как Ники объявит об этом отвергнутой Мале Кшесинской? Как ему помочь?
Матильду вдруг захлестнуло раздражение, почему она должна проявлять понимание, сама о чем-то говорить, оправдывать Ники? Сам заварил эту кашу, пусть сам и выпутывается! Он мужчина, а мужчины должны уметь улаживать такие дела, не важно, что Ники император.
Она решила ничего не говорить и не спрашивать первой, что будет, то будет.
Но сколько ни думай, а судьбу переменить невозможно. Никогда не стать панночке Кшесинской супругой императора Николая, на разных жизненных берегах они родились.
Матильда перевела взгляд на часы. Скоро приедет сам виновник ее терзаний, стол накрыт, все готово, горничная Вера, которая никогда не оставалась ни на ночь, ни на время визитов Ники, доложила, что все в порядке, и ушла.
Вдруг Матильде показалось, что входная дверь тихонько открылась и закрылась. Наверняка Вера что-то забыла взять, вот и вернулась. Кшесинская поморщилась: только бы не встретилась с Ники, ему это будет неприятно.
Едва успела припудрить носик, как услышала теперь уже звонок в дверь.
На ходу поправляя юбки, она поспешила в прихожую.
– Ники!
Что бы он потом ни сказал, сейчас Матильда была безумно рада видеть своего Ники!
Но за дверью никого.
Решив, что Николай разыгрывает ее и просто спрятался за распахнутой дверью с огромным букетом цветов, как однажды было, Матильда, смеясь, заглянула туда. На площадке перед квартирой было пусто.
По спине пополз неприятный холодок, тем более из столовой явственно донесся перезвон посуды, словно кто-то открывал крышки блюд.
Тихонько прикрыв дверь, но не защелкивая ее, Матильда направилась в столовую.
За обеденным столом, заботливо накрытым Верой для них с Ники, сидел… этого человека она не единожды видела позади императора Александра III, а потом и Николая. Он словно тень, мрачная тень императоров.
Ему-то что здесь нужно?!
Мелькнула страшная мысль, что с Ники что-то случилось, но Матильда отогнала ее. Если так, то именно Власова здесь не было бы.
А тот не просто сидел, он дожевывал пирожок, деловито заправляя салфетку за воротник мундира.
Нимало не смущаясь возвращением хозяйки, Власов открыл крышку супницы, с удовольствием вдохнул аромат:
– М-м… да это же уха! А ну-ка!
Матильда наблюдала, как незваный гость налил себе ухи, зачерпнул ложкой и отправил янтарную жидкость в рот, прикрыв глаза от удовольствия. Она просто не знала, как на такую наглость реагировать. Уже понимала, что Власов не боится появления Ники, неужели понимает, что тот не придет? Все существо Матильды сосредоточилось на этой мысли: неужели Ники даже не придет, несмотря на обещание?!
Власов оглядел стол, словно прикидывая, что бы еще попробовать, сокрушенно вздохнул:
– А мне докладывали, что император любит лапшу из голубей. Обманули канальи! Матильда Феликсовна, почему меня все обманывают? – Сделал еще глоток ухи и подтвердил: – Вкусно. Не беспокойтесь, Матильда Феликсовна, тот, кого вы ждете, будет немного позже. Мы с вами успеем побеседовать, хотя, я вижу, вы не очень мне рады.
Матильда опустилась на стул напротив незваного гостя.
– Кто вы?
Хотела спросить иное: кто его прислал. Глаза Власова насмешливо сверкнули, он понял невысказанный вопрос.
– Помните, в «Фаусте»: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»? Так вот, я наоборот – вечно жажду добра, но мешаю другим жить. Приходится, должность такая.
Матильда молча ждала толкового ответа, сравнение с Гете ей объяснило мало что. Власов снова усмехнулся.
– Я человек, ответственный за спокойствие. Оч-чень нервная должность, поверьте! – Он так и произнес с расстановкой. Матильду поразило выражение его глаз, которое стало настолько жестким, что, казалось, об этот взгляд можно пораниться. – Я предлагаю вам сделку. Вы отдаете мне, – Власов картинно прижал руку к груди, – для лучшей сохранности письма одного… скажем, высокопоставленного лица. И два ближайших праздника нашего Отечества: свадьбу императора и коронацию…
Матильду словно облили ушатом ледяной воды на январском ветру. Одна за другой пронеслись мысли: неужели его прислал Ники?! И следом: Ники не мог так поступить, значит, императрица? Мария Федоровна вмешалась даже в личные отношения сына-императора, значит, Ники по-прежнему ходит в подчинении?
Она не могла дольше слушать Власова, а потому перебила:
– А что взамен?
Тот явно изумился столь деловому тону, бровь чуть приподнялась, в глазах снова появилась насмешка.
– Обещаю, что вы меня больше не увидите… у себя в гостях.
Он поднялся из-за стола, небрежно бросив салфетку, и стоял, дожидаясь ее ответа.
Матильда разозлилась. Она не игрушка даже для такого, как Власов!
– А если нет?
Незваный гость сокрушенно вздохнул, видно, был разочарован ее неразумностью, хотя мгновение назад казалось, что все можно решить полюбовно…
– Я ничего не буду делать. Того, кто идет против истории, жизнь убивает сама.
Словно чтобы подчеркнуть грозящую Матильде опасность, взял ее фото, которое так нравилось Николаю, покрутил в руке и демонстративно положил на столик изображением вниз. Изящные лепестки цветов на тонкой рамочке хрустнули, но это не смутило Власова, напротив, он открыто демонстрировал Кшесинской, кто хозяин положения, что у себя дома она никто и ничто. И император не спасет, даже если захочет.
Это подтвердили и последовавшие предположения Власова.
– Все будет против вас, голубушка, все! Ударит ножом какой-нибудь сумасшедший. Знаете, их много развелось в последние годы. Выпьете бокал вина и… В бутылке тоже всякое бывает даже у поставщиков Императорского двора. Пальчик нечаянно булавкой уколете, даже не заметив этого. А там заражение, гангрена… Ужасно! Или вдруг повеситесь, решив, что жить больше незачем. Да-а… и такое бывает. Живет себе, живет красавица, и вдруг!.. Жизнь не мила, все не в радость…
Когда он только начал расписывать возможную встречу с городским сумасшедшим, Матильде понадобилось усилие, чтобы не выдать охвативший ужас, она поняла, что угрозы реальны, несмотря на всю их нелепость.
Но Матильда тут же забыла об этом ужасе, потому что Власов, по-хозяйски обходя столовую, уже взял в руки шкатулку, которую она неосторожно оставила на боковом столике. Обычная, хотя и изящная музыкальная шкатулка, где под крышкой танцевала балерина, крутясь на одной ножке.
Но для Матильды куда важней то, что под второй крышкой – там хранились письма Ники.
Словно маленький ребенок, Власов открыл крышку и принялся разглядывать танцующую фигурку.
