Он проявил благородство истинного джентльмена, не напомнив мне, что я поддалась панике и позвала его. Когда я проснулась, он сидел на дальнем окне и наблюдал за морем. Я не стала его благодарить, он этого и не ожидал. Думаю, можно было сказать, что у нас перемирие.
На этот день у меня была назначена первая практика – вместе с другими интернами, всего нас набралось человек шесть. Вернее, шесть существ, потому что Эрмин не соврал: я и правда оказалась единственным человеком в Эпионе.
Было немного странно вернуться в интернатуру после того, как я мужественно прошла ее во внешнем мире и успела побыть полноценным врачом. Но не могу сказать, что это стало для меня чистой формальностью: я и правда ощущала себя студенткой, причем не выпускницей, а первокурсницей. Цена моих медицинских познаний в Эпионе была невысока, и я подозревала, что вот-вот опозорюсь.
На мою удачу, никто и не ждал, что интерны будут работать самостоятельно. К каждому из нас приставили куратора, который был призван следить за тем, чтобы мы не отправили какого-нибудь бедолагу на тот свет своим лечением.
Моим куратором оказался здоровяк средних лет, который издалека был похож на вышибалу в дорогом клубе, а вблизи – на фитнес-модель. Неземным красавцем я бы его не назвала, но широкая улыбка и сияющие темно-карие глаза определенно придавали ему шарма. Да и голос у него был приятный: вкрадчивый, но без театральности, очень ровный и мягкий. Если бы все доктора говорили таким голосом, жизнь пациентов была бы намного спокойней.
– Хакир Алла к вашим услугам, – он чуть наклонил голову, приветствуя меня. – Я старший врач и буду рад помочь вам во время интернатуры.
– Он будет слаще только если намажет лысину медом, – проворчал Локи.
Я украдкой отмахнулась от него. Просила же молчать, пока рядом посторонние!
– Дара Сотер, – представилась я. – Ваше имя кажется мне знакомым… вы случайно не знали моего брата?
Вопрос был не более чем вступлением, подводом к нужной теме: Леон упоминал это имя слишком часто, чтобы я его забыла. Я знала, что так звали его друга, но не представляла, как этот друг выглядит. Теперь вот выяснила.
Улыбка Хакира померкла.
– Да, я знал вашего брата, и очень хорошо. Мне до сих пор сложно поверить, что это случилось.
– Мне тоже.
– Знаете, когда все только произошло, я даже решил, что это убийство, – неожиданно заявил он. – Леон не мог покончить с собой, просто не мог, так мне тогда казалось! Я решил все проверить.
– Почему я про брата слышу впервые? – удивился Локи.
Но мне сейчас было не до него, я не сводила глаз с Хакира.
– И как, проверили?
– Да, проверил, и не нашел ничего подозрительного. Я понимаю, иногда сложно поверить, что человек, которого ты вроде как хорошо знаешь, может совершить такой поступок. Но что еще остается? Только привыкнуть и жить дальше.
Черта с два.
– Я и живу, – соврала я. – Поэтому я здесь. Мне кажется, Леон делал очень важное дело, которое я хочу продолжить.
– Это очень благородно с вашей стороны. Он упоминал, что вы блестящий хирург, но программа интернатуры, на которую вы поступили, подразумевает многогранное обучение, которое начинается в этом отделении. Пойдемте, я покажу вам первый этаж.
Сразу за холлом и регистратурой, которые ничем не отличались от привычных мне, начинался просторный приемный покой. Вот здесь уже отличия были – и это еще мягко говоря! Если врачи старались сохранять облик обычных людей, то пациенты таким не заморачивались. Мимо меня мрачно прохромал кот размером с газонокосилку, хриплый человек-пень втолковывал что-то медсестре, тоненькая хлипкого вида девушка доказывала врачам, что ей не нужны таблетки, а нужна операция. Здесь попадались существа всех возрастов, размеров и форм. Некоторые были совсем не похожи на людей, другие и вовсе не выглядели живыми.
– Сюда попадают те, кому не нужно оставаться в больнице, – пояснил Хакир. – Мы осматриваем их и сразу назначаем лечение.
– То есть, это такой эквивалент человеческой поликлиники?
– Не совсем. К нам приходят те, у кого серьезные проблемы со здоровьем. Эпиона – кластерный мир, сюда непросто попасть. Никто не проделывает такой путь, чтобы вылечить насморк. В то же время, наша больница славится лучшими показателями лечения, у нас очень низкая смертность.
– На правах местного призрака, готов подтвердить: замечательно лечат, – вклинился Локи.
Он шел за нами со скучающим видом, но я все равно чувствовала, что ему здесь не нравится.
Мне вдруг стало интересно: а не здесь ли он умер? Я ведь, по сути, ничего не знала о своем «ручном призраке». Сначала я не хотела к нему привязываться, а потом мне было не до того.
Собственно, мне и сейчас не до того, я ведь тут не на экскурсии.
Из приемного покоя мы прошли мимо лабораторий и попали в лечебный зал. Здесь стояли кровати, отделенные друг от друга плотными занавесками молочного цвета. Некоторые кровати пустовали, но пациентов хватало, они занимали больше половины зала.
– Тут вы и будете проходить интернатуру, Дара, – объявил мой провожатый. – Проводить осмотр в приемном покое могут только врачи-резиденты, такие у нас правила. Зато здесь свободные руки никогда не будут лишними. Иногда, конечно, вам придется выполнять работу, которая больше подходит простым медсестрам, но постарайтесь это перетерпеть.
– Без проблем.
– Рад это слышать!
– Трепло, – прокомментировал Локи.
Тут он был прав. Я могла сколько угодно изображать энтузиастку перед Хакиром, внутри у меня все сжималось при мысли о том, что мне придется обслуживать существ, которые мне, по большому счету, отвратительны. Нелюдей! Я уже видела, как одна из практиканток, пришедшая вместе со мной, вытирает мутную желто-зеленую лужу под кроватью, а другая, надев резиновый фартук и маску, спиливает полипы с деревообразного старика. Это же не больница, это цех какой-то!
Но я должна вытерпеть. Нельзя вызывать ни у кого подозрений, особенно у моего куратора.
– Знаете, Дара, мне правда жаль, что вашего брата больше нет, – задумчиво произнес Хакир. – Он был очень нужен нашей клинике… Он мог стать надеждой, которую мы так долго ждали.
– Я не уверена, что понимаю вас.
– Вам наверняка сказали, что люди – нечастые гости здесь. Но Леон великолепно прижился в Эпионе, он нравился и врачам, и пациентам. Я знаю, что между людьми и нелюдями сохраняется определенная напряженность, а Леон никогда не скрывал, чем занималась его семья. Поначалу это принесло ему немало проблем, но потом… потом он своим примером доказал, что разным видам не так уж сложно жить вместе.
Ага, все очень мило, прямо как у Диснея. Но к чему это привело Леона? Поэтому я, конечно, кивала и соглашалась с ним, однако в глубине души не верила. Мой брат погиб из-за нелюдей, точка.
