– Спасибо, – кивнула я. – Я могу вас как-то отблагодарить?
Я ожидала очередной пошлой шутки, но каппа лишь грустно улыбнулся.
– Душа моя, если вы привезете мне огурцов из внешнего мира, больше ничего и не нужно. Полагаю, я все-таки умру в Эпионе. А умирать, отказывая себе в огурцах, совсем уж горько, вы не находите?
– Наверно, но о смерти вы заговорили рано, доктор Хакир считает, что у вас отличные перспективы!
– Пусть считает так и дальше. Хорошо, что хоть кто-то верит в это.
Осмотрев-таки каппу, я отправилась прямиком на крышу. Только два места были связаны со смертью Леона: карниз и камни, о которые он разбился. Но с камнями все ясно: кровь с них смыли, все следы уничтожили, не нужно пациентам на такое смотреть. А вот крыша – другое дело.
Почему Леон прыгнул именно оттуда? Ведь попасть в больницу ночью было не так просто, а тем более на крышу, где резидентам, откровенно говоря, делать нечего. Общежитие тоже расположено в достаточно высоком здании, он мог бы сделать последний шаг с его крыши, а пришел сюда.
Чем больше я думала об этом, тем четче понимала: именно с крыши мне нужно было начинать, даже если надежда на успех невелика.
Я поднялась по лестнице, которую интернов настоятельно просили не использовать. Если бы кто-то поймал меня здесь, я бы, пожалуй, не знала, что и соврать. Но мне пригодился Локи: он двигался впереди и предупреждал меня, когда нужно прятаться. Таких случаев было немного, врачи и пациенты предпочитали центральную лестницу, и только я таилась в тенях.
Когда я попала на крышу, первым, о чем я подумала, был великолепный вид. За те дни, что я провела здесь, я привыкла к Эпионе, но теперь у меня появился шанс увидеть ее с нового ракурса. Сияющее полотно моря, темная зелень сосен, бело-зеленое великолепие акаций, желтая лента пляжа… Все это было передо мной, прекрасная искусственная реальность, созданная для покоя и жизни.
Но Леон пришел сюда ночью. Он не видел красоту этого мира, он мог разглядеть разве что далекие огоньки фонарей. Шагая вниз, он шагал в темноту, и легко было поверить, что это все не по-настоящему и он не умрет. Тогда он, наверно, умер спокойным. Другое дело – если его заманили сюда и столкнули вниз… Мысли об этом заставили меня вернуться к делу.
А Локи и вовсе не поддался очарованию Эпионы, он уже изучал край крыши. На него смотреть было страшно: он ходил по карнизу, и казалось, что самый легкий порыв ветра способен столкнуть его вниз.
Но тому, кто уже мертв, смерть не страшна.
– Не похоже, что здесь шла борьба, – указал он.
С ним сложно было не согласиться. Крыша больницы была покрыта черепицей – очень красивой, целой, но, несомненно, старой и довольно хрупкой. Если бы здесь шел бой, как минимум часть этого великолепия была бы разрушена, а следы ремонта мы бы увидели.
Без боя мой брат не сдался бы, в этом я не сомневалась. Может, Леон и был здесь единственным человеком, но это не делало его слабым. Нас обоих учили драться, а арсенал в комнате Леона давал понять, что он был ко многому готов.
Так что же получается, он пришел сюда и прыгнул с крыши? Я должна признать это, а все остальное не важно? Улики указывали именно на такой вариант, а мои инстинкты протестовали.
– Дара! – позвал меня Локи. – Ну-ка посмотри на это, тут кое-что любопытное.
Он завис на самом краю, на склоне крыши, где даже ограждения не было. Конечно, ему-то что! А вот мне пришлось туда чуть ли не ползком добираться, хотя ничего особенного там не было. Оставалось лишь надеяться, что он мне не бабочку показать хочет.
Но нет, Локи знал, когда нужно быть серьезным. Ему действительно удалось найти нечто интересное: на черепице и на стене под самой крышей виднелись засохшие растения. Поначалу я приняла их за следы лиан или плюща, что было бы странно, ведь ничего подобного я ниже не видела, а любой плющ должен был подниматься с земли. Но присмотревшись внимательней, я поняла, что эти растения выглядят еще подозрительней.
– Это что?.. – начала я и не смогла договорить, потому что моя версия звучала слишком глупо.
А вот Локи думал о том же и не стеснялся этого.
– Это корни лиственного дерева.
– То есть, прямо здесь росло дерево?
– Выходит, что так.
И мы оба знали, что без магии это произойти не могло. А если по чьей-то воле здесь внезапно появилось дерево, оно вполне могло стащить Леона вниз – он ведь не готов был сопротивляться, просто не успел!
Вот только в день, когда погиб мой брат, гамадриады в Эпионе не было. Да и потом, она смогла в порыве ярости управлять розовым кустом, но это вовсе не означало, что она сумела бы вырастить дерево на голых камнях! Для такого нужны были способности посерьезней и абсолютный контроль над ними.
Среди тех, с кем я уже познакомилась в больнице, таких магов не было – так ведь я и знала далеко не всех. Сейчас для меня важнее было другое: в расследовании убийства моего брата появился новый подозреваемый.
Глава 9
Бултунгин
Я, признаться, ждала перевода в хирургию с легким нетерпением, хотя никому не сказала бы об этом. Но Локи, как всегда, догадался, а остальным мои желания были не слишком интересны. Не важно. Главное, что я наконец могла почувствовать себя нужной.
В лечебном отделении я тоже освоилась, но я все равно уступала резидентам. Хирургия – другое дело: мне хорошо давались операции, в мире людей моя карьера рванула вверх еще на этапе интернатуры. Может, я и не лучший дипломат, но уж свое дело я знаю!
Вот только это знание давало мне не так уж много, как хотелось бы. Я особенно четко поняла это, когда наблюдала за одной из операций. Высокий и тощий доктор, лишь отдаленно напоминающий человека, а гораздо больше похожий на богомола, вскрыл грудную клетку пациента, а когда датчики взвыли, показывая, что сердце останавливается, он просто наклонился вперед и плюнул в рану.
Плюнул! В рану! Я когда увидела это, чуть на этаж ниже не провалилась. Мне казалось, что он сошел с ума, что будет грандиозный скандал. Но кровотечение пациента остановилось, пульс пришел в норму, и я поняла, что знаний о человеческой медицине мне снова не хватит. Если бы я начала плеваться в пациентов под наркозом, эффект был бы не такой чудесный.
Еще одним открытием для меня стали инструменты: я узнавала не больше половины из них. Все остальные я видела впервые, но выглядели они крайне зловеще и напоминали то циркулярные пилы, то ледорубы, то каминные щипцы.
А обиднее всего было то, что в Эпионе мою беспомощность восприняли как нечто само собой разумеющееся. От меня ожидали не больше, чем от остальных интернов, которые в жизни операций не проводили, все мои заслуги не имели никакого значения. Мне только и оставалось, что стоять вместе с остальными за наблюдательным стеклом и смотреть, как проводятся операции.
