– Спасибо, – сдержанно кивнула я. – Мне казалось, что вы оставите вещи в моей комнате и просто передадите мне ключ.
– Как я мог упустить шанс пообщаться с такой богиней чуть дольше?
– Интернатура длится год, еще наобщаемся.
Естественно, я не собиралась оставаться здесь год. Я хотела разобраться со смертью брата и валить отсюда на космической скорости. Но не рассказывать же об этом существу, при взгляде на которое фраза «Мужики – козлы!» обретает совершенно иной смысл.
– Много красоты не бывает, красоты бывает мало, – заявил Флор. Он перехватил мою руку и вложил в нее ключ так, что за один этот жест ему можно было ставить на лоб штамп «18+».
– Постарайтесь не касаться меня лишний раз, – холодно посоветовала я.
Кто-то другой на его месте смутился бы, а он продолжил улыбаться.
– Ничего не могу с собой поделать, дорогая, в ваших глазах можно утонуть!
– У нее глаза карие, в чем эта скотина тонуть собралась? – хохотнул Локи.
Мне захотелось улыбнуться, но я сдержалась, потому что не сомневалась: Флор воспримет эту улыбку как свою победу. А мне нужно было отвадить этого козлика от чужого огорода, и срочно.
– Пожалуйста, не трогайте меня и не называйте дорогой. Я здесь по работе, а не для новых знакомств.
– Как можно, звезда моя…
– Звездой тоже не надо, – прервала я. – Если я сейчас начну перечислять все эпитеты и метафоры, которые не надо в меня швырять, понадобится целый день. Поэтому поступим проще: называйте меня просто Дара, этого будет достаточно.
– Но как же я могу…
Пришлось снова перебивать:
– Сможете, а иначе нам с вами придется обсуждать нормы вашего поведения с доктором Тонансом.
Упоминание имени главного врача произвело должный эффект: сатир поджал губы, его взгляд из сального сделался злобным.
– Как вам будет угодно, Дара. Комната триста тринадцать.
Из мстительности он не стал относить туда мои чемоданы, просто отдал мне ключ и поцокал прочь на своих черненьких копытцах. Но это, честно, была малая цена за то, чтобы больше с ним не объясняться. Я свои чемоданы сама донесу, не хрупкая девочка!
Но если он ушел, то полупрозрачное присутствие Локи никуда не делось.
– Ловко ты его отшила! – оценил он.
– На самом-то деле, банально.
– Это как сказать. Сатиры редко надеются на свое мужское обаяние, потому что у них его попросту нет. Разговаривая с девушкой, которую им хотелось бы поставить в позу козочки, они выпускают феромоны из всех щелей. Наш округлый друг делал то же самое – не в полную силу, но настойчиво, а ты отбрила его без особых усилий. Я впечатлен.
Не хотелось признавать, что Локи в чем-то может быть прав, но – да, тут он был прав. Мне следовало догадаться, что Флор сразу же попытается проверить, легко ли будет меня получить. Однако я была настолько зла, когда пришла сюда, что даже не почувствовала этого, а разозлил меня как раз Локи. Так что этот призрак внезапно оказался полезным, а еще…
Еще хищник, которого я всегда чувствовала в себе, больше не спал. Он проснулся, когда умер Леон, и жаждал мести. И этот хищник не готов был отдать свою свободу и волю какому-то жалкому сатиру.
Локи плелся за мной до самой комнаты, но когда мы добрались до порога, я не выдержала.
– Оставь меня в покое, – громко и четко сказала я. Здесь все равно никого больше не было. – Я серьезно. Я нашла способ избавиться от козлины – и избавлюсь от тебя, если будет нужно. Может, остальные тебя и не видят, но они поверят мне, если я скажу, что ты здесь. И уж конечно в Эпионе найдутся те, кто знает, как изгонять призраков!
Мне не хотелось доводить до этого, но я должна была оставаться твердой до конца. У меня есть цель, и я не хочу становиться нянькой для неупокоенного духа.
Он посмотрел на меня как-то странно, по-новому, но этот взгляд я не совсем поняла.
– Хорошо, – сказал Локи. – Но если я понадоблюсь тебе, позови меня. Можно даже использовать то дурацкое имя, которое ты на меня навесила.
Сказал – и исчез. Просто растворился в воздухе, будто и не было его здесь никогда, и в комнату я входила уже без него.
Мое временное жилище оказалось гораздо лучше, чем я ожидала. Мне доводилось жить в общежитиях, поэтому я готовилась к выкрашенным краской гладким стенам, обшарпанной казенной мебели и сантехнике, которая видела на своем веку слишком много. А вместо этого я получила нечто вроде квартиры, и очень даже уютной.
Комната тут была всего одна, зато большая – размером с две стандартные комнаты, метров тридцать, наверно, не меньше. Ее заполняла подобранная со вкусом антикварная мебель: двуспальная кровать, письменный стол, книжные полки, комод, зеркало, ночной столик, сундук и платяной шкаф. Под потолком висела люстра из цветного стекла и металла, перекликавшаяся по стилю с торшером у кровати и настольной лампой. Темно-вишневый цвет мебели уравновешивали светло-бежевые стены, не дававшие комнате превратиться в пещеру. Высокие окна выходили на побережье, и, открыв их, я почувствовала свежий запах моря.
К комнате примыкала ванная, которая, по-моему, была больше, чем моя спальня в доме дедушки. Там соседствовали большая ванна с подведенными к ней медными трубами, душевая кабина с затемненным стеклом, раковина, унитаз, иронично напоминавший трон, и полки с таким обилием косметики, что позавидовал бы среднестатистический супермаркет.
Я не забыла, что я тут на задании и что задание это непростое. Но я вдруг подумала, что выполнять его будет приятней, чем я ожидала.
Остаток дня я провела за разбором вещей. Я слышала, как ходят по коридору другие обитатели общежития, как кто-то разговаривает в комнате надо мной, а кто-то слушает музыку за стеной. В моей же спальне царила тишина, напоминавшая, что я совсем одна в этом мире. Одна в толпе – это оказалось сложнее, чем я предполагала.
Может, болтовня Локи была не так уж плоха?.. Господи, о чем я думаю! К черту Локи, все должно идти по плану. Впрочем, вера в это не мешала мне украдкой осматривать зал ресторана, когда я спустилась на ужин. Я все надеялась, что где-нибудь мелькнет знакомый полупрозрачный силуэт, и злилась на себя за это. Но призрака нигде не было, и даже Флор обходил меня стороной, с видом униженным и оскорбленным.
После ужина я вернулась в свою комнату и оставалась там до темноты. В мире, где нет солнца, можно было ожидать резкой смены дня на ночь, но нет, темнело постепенно, совсем как при закате, которого, к сожалению, не было. А еще тут не было звезд и луны, так что тьма, сгустившаяся над Эпионой, была кромешной. Ее рассеивали разве что небольшие фонарики, установленные вдоль стен общежития, но их робкий свет едва долетал до моей комнаты, расположенной на третьем этаже.
Казалось бы: для крепкого сна как раз нужна абсолютная темнота, но мне вот не спалось. Я лежала на незнакомой кровати, укрывшись до подбородка новым одеялом, и – слушала. В этом мире было очень много звуков: волчий вой и надрывный, почти истеричный смех, тяжелый стук копыт и вязкое хлюпанье, рычание и измучанные стоны. Все это долетало в мою пугающе большую комнату с разных сторон, напоминая мне, что я сейчас единственный человек в мире, полном чудовищ.
