Среди гостей послышались смешки и негромкие выкрики в знак согласия.
– Конечно, я возлагал на тебя некоторые надежды, – признался Эллиот, глядя на меня. – Вот только ты, милая моя, не показывала своих чувств, а нам не хотелось тебя к чему-то принуждать. Тем более что вы, два упрямца, живете по собственным правилам. В общем, я очень счастлив за вас. Все мы счастливы – я, Сьюзен, Генри, Мина… Когда вы вместе, кажется, что так и надо.
Эллиот передал слово моему отцу. Тот неловко взял микрофон, который оглушительно взвизгнул. Все поморщились. Отец дрожащим голосом извинился и шумно прочистил горло.
– Хлоя – единственное мое дитя, ее мать умерла несколько лет назад, так что сегодня я здесь за нас обоих. Правда, я никогда не умел произносить речи… Я просто хочу сказать, что горжусь тобой, милая. Ты нашла себе мужчину, который не только может вытерпеть твой характер, но и хочет этого. А тебе, Бен, скажу одно: мне нравится, как ты смотришь на мою дочь. Ты хороший парень, и я буду горд назвать тебя своим сыном…
Эллиот, должно быть, понял, что отец вот-вот расчувствуется, и мягко отобрал у него микрофон.
– Мы тут собрали кое-какие детские фотографии и хотим их вам показать. Приятного всем вечера!
Гости ответили короткими аплодисментами, после чего принялись охать над старыми младенческими фото. Я тоже с улыбкой следила за слайд-шоу. Вот я у мамы на руках, вот в шутку сражаюсь с папой… Господи, до чего же глупо я выглядела! В отличие от Беннетта, который даже в десять лет словно сошел с обложки журнала.
– Ты хоть когда-нибудь был уродливым? – с досадой прошипела я.
Очередную мою фотографию встретили громким хохотом: тогда я сделала худшую прическу в мировой истории – над рваной челкой дыбился начесанный хвост, закрепленный огромной, точно рельса, заколкой.
– Подожди, – пробормотал Беннетт.
Как только он это сказал, на экране появился новый снимок с церемонии вручения какой-то награды. Короткие штанины едва доставали Беннетту до щиколоток (должно быть, тогда он сильно прибавил в росте), волосы висели лохмами, а губы кривились в неудачной гримасе. Да, выглядел он не так привлекательно, как обычно – но отнюдь не уродом.
– Ненавижу тебя, – буркнула я.
Он поцеловал меня в макушку.
– Ничуть не сомневаюсь.
На экране, тем временем, мелькали фотографии наших дней. Вот появился снимок, который сделала Сьюзен у себя в гостиной: Беннетт обнимает меня сзади и шепчет что-то на ухо, а я задорно смеюсь.
Я встала и поцеловала в щеку отца, затем обняла Эллиота и Сьюзен.
Фотографии пошли по второму кругу, и все подняли бокалы с вином. Я оглядела зал, наблюдая за гостями. Вот Сара что-то бормочет под нос, а Макс целует ее в щеку. Уилл кидает орешки в Ханну, а она пытается поймать их ртом. Джордж и Джулия шумно спорят по рабочим вопросам. Племянница Беннетта, София, лезет Генри на колени, Эллиот наливает Сьюзен воду, а она глядит на меня с такой счастливой улыбкой, что в ее глазах я буквально вижу всю историю наших с Беннеттом отношений…
Беннетт сунул руку под стол и положил мне на колено.
Сердце, подпрыгнув, замерло, а затем пустилось в бешеный галоп.
Репетиция свадьбы прошла крайне неудачно, и я лишь сейчас, в этот момент, поняла, что совсем скоро выйду замуж.
Вот-вот, уже завтра!
За Беннетта Райана.
Мужчину, который достал меня так сильно, что пришлось в него влюбиться.
Воспоминания нахлынули сами собой.
«Мисс Миллс, с вами приятнее было бы работать, если бы вы не делали грамматические ошибки в протоколах совещаний».
«Мистер Райан, я слышала, наша компания организует курсы по развитию навыков коммуникации для младших менеджеров. Может, записать и вас?»
«Отнесите счета в бухгалтерию. Что такое, мисс Миллс? Вам нужна карта?»
Трясущейся рукой я потянулась к стакану и осушила его одним глотком.
– Все хорошо, детка? – шепнул Беннетт мне на ухо.
Я выдавила нечто вроде спокойной улыбки. Видок у меня, наверное, был тот еще. По лбу катились крупные капли пота. Я притворилась, что расправляю салфетку, и громко лязгнула вилкой о тарелку. Беннетт зачарованно следил за мной, словно за рождающимся штормом.
«Приятно видеть, что вы наконец-то решили привести себя в форму, мисс Миллс».
Чертов подонок!
«А затем вы отрепетируете со мной в конференц-зале презентацию проекта для Пападакиса. Начнем в шесть».
И еще…
«Попроси меня, чтобы я дал тебе кончить. Скажите „пожалуйста“, мисс Миллс».
«Пожалуйста, иди и оттрахай себя в зад».
Беннетт успокаивающе погладил меня по шее. Я подняла голову и прошептала:
– Люблю тебя.
Сердце бумажным змеем взмыло в небеса. Я еле сдерживалась, чтобы не забраться Беннетту на колени, умоляя меня приласкать.
– Я тоже тебя люблю.
Он легонько коснулся моих губ поцелуем. Все вокруг неожиданно засвистели и захлопали. Беннетт повернул голову и пробормотал мне на ухо:
– Хватит заигрывать со мной, Миллс. Здесь не место испытывать мою выдержку.
Я хотела объяснить, что вовсе не играю, что не пытаюсь его соблазнить, однако слова не шли.
Он улыбнулся и заправил выпавшую из прически прядь мне за ухо – но этот игривый жест никак не вязался с его злобным шипением:
– Не вздумай соблазнять меня на глазах отца. Иначе завтра, в нашу брачную ночь, я оттрахаю тебя так, что ты будешь орать как резаная, а кончить все равно не дам.
Он отстранился, подмигнул мне для виду и передал Эллиоту корзинку с хлебцами.
Я вспомнила, как однажды на совещании Генри нашел пуговицы от моей блузки, и Беннетт насмешливо спросил при всех, не мои ли они. Он ведь сам накануне порвал мне одежду – и все же нарочно поднял эту тему. Я тогда в ужасе поняла, что он может одним словом разрушить мою карьеру.
Однако он не стал этого делать. Просто Беннетт, как и я, не знал, что происходит между нами и как с этим бороться.
Я, сама не своя, еле дождалась конца той встречи и сбежала. Сцена так четко отпечаталась в памяти, что сейчас я словно вживую почувствовала, как закрылись за спиной двери лифта, а шею обожгло горячее дыхание.
«С чего это ты вдруг стала еще большей стервой, чем обычно?» – спросил он тогда.
«Как это на вас похоже – выставить меня перед вашим отцом шлюхой, делающей карьеру через постель».
– Мы женимся завтра… – выдохнула я. – Ведь правда?
– Правда.
Беннетт, снисходительно улыбнувшись, похлопал меня по руке, но я вдруг в него вцепилась. Пульс зашкаливал, ладони взмокли.
