Беннетт был ужасно напряжен, даже руки тряслись.
– Смотри на меня.
Я не могла отвести глаз от налитого члена, зажатого между нашими телами.
– Смотри на меня, – велел Беннетт.
Я моргнула, и посмотрела на него, а он засунул палец глубже в рот, придавливая мой язык.
Между нами воцарилась тишина. Беннетт глядел на меня сверху вниз, влажным пальцем водя по нижней губе.
– Женаты, – повторил он, словно самому себе.
Мне нравились его выразительные глаза, твердые губы и упрямая линия подбородка. Я любила взъерошенные волосы и то, как двигается холмик кадыка. Я обожала его широкую грудь, словно высеченные из камня руки и самые умелые в мире пальцы. Сходила с ума по животу, бедрам и длинному толстому члену, прильнувшему сейчас к моей коже.
Но более всего мне были дороги его ум, самообладание, верность и чувство юмора. И то, как он меня любит.
Склонив голову набок, Беннетт спросил:
– О чем думаете, миссис Райан?
– О том, как люблю твое тело. Ради него я готова даже терпеть твой характер.
Он обхватил меня за талию и опрокинул на матрас.
– Если надеешься, что я и после свадьбы буду сносить твои шуточки… – начал он, забираясь на кровать и нависая надо мной.
– То я права? – договорила я, обнимая его за шею.
Он поцеловал меня и криво усмехнулся.
– Пожалуй, да.
Наедине с Беннеттом часто возникало чувство, что время остановилось, а мир за пределами комнаты растаял. Я ужасно нервничала из-за предстоящей ночи – но сейчас, когда почувствовала вес его тела, инстинкты взяли свое. Он целовал мне шею, грудь и плечи, а я водила ладонями по спине, ахнув, когда он наконец нашел губами мой рот, пропихивая внутрь наглый и бесцеремонный язык. Его рычание эхом отозвалось во всем теле – Беннетт становился все безумнее, словно жаждал поглотить меня целиком.
Кажется, я знала этого мужчину лучше себя самой. Я знала, как дотрагиваться до него, как его любить, как поощрить на нужную ласку… Поэтому когда он раздвинул мне бедра и принялся большими пальцами поглаживать клитор, а потом, глядя в глаза, припал губами к соску, стремясь доставить как можно больше удовольствия, я забыла обо всех страхах, зная, что мы всегда будем вместе. Беннетт и Хлоя. Мистер Райан и мисс Миллс. Мистер Миллс и миссис Райан. Муж и жена. Подонок и стерва.
Беннетт встал на колени между моих ног и, приподняв за бедра, скользнул головкой члена по животу, уткнувшись прямо в пупок. Сердце застучало где-то в горле, и я нетерпеливо изогнулась, мечтая уже ощутить на себе мужской вес. Вместо этого Беннетт шепнул мне на ухо:
– Мне нужно сказать что-нибудь важное перед тем, как мы начнем.
– Попробуй, – предложила я, царапая ногтями грудь. – Но я не хочу, чтобы ты себя мучил.
Ущипнув меня за сосок, он опустил голову и куснул за подбородок.
– Как бы там ни было, я тебя люблю.
Он проник внутрь, и я выдохнула от облегчения.
– Я тоже тебя люблю.
– Охренеть как хорошо.
– Знаю.
Я обхватила его ягодицы: упругие мышцы перекатывались под ладонями, пока он погружался в меня все глубже и глубже, а я приподнимала бедра, встречая толчки. Беннетт, водя губами по моему лицу и шее, бессвязно бормотал:
это слишком
господи, Хлоя, не могу
не молчи
я хочу слышать тебя
скажи, что чувствуешь, скажи
скажи, чего хочешь.
Я покусывала ему шею, глядя, как мерно ходят надо мной плечи.
– Я хочу быстрее. Больше. Прошу.
Он встал на колени между моих ног, раскидывая их пошире.
– Черт, Хлоя, до чего же ты красивая.
Я застонала – так сильно теперь он меня переполнял. От жадного взгляда, шарящего по всему телу, удовольствие словно усиливалось в разы.
– Дотронься там, – прошептал он. – Почувствуй, как я в тебе двигаюсь.
Я послушалась, обхватив пальцами основание члена.
Беннетт низко склонился надо мной.
– Скажи, что чувствуешь.
– Ты мокрый, – отозвалась я, глядя ему в глаза. – И твердый.
Он улыбнулся – хищно и дико… Сердце в груди подпрыгнуло.
– Знаю. – Он запустил руку мне в спутанные волосы, а одну ногу закинул себе на бедро. – Ах ты жадная развратная девчонка…
Он сбавил темп, чуть не выскользнув из меня, и я в панике скрестила ноги у него за спиной. Внутри будто разгорался лесной пожар.
Словно чувствуя, как близка я к оргазму, Беннетт толкнулся еще глубже. Он весь вспотел, со лба мне на грудь падали капли.
– Скажи, что тебе нравится, – хрипло велел он.
– Я… Мне…
Он двигался резкими отрывистыми толчками.
– Ну же, Хлоя, скажи.
Ответить я уже не смогла. Беннетт обезумел: грубо тискал меня, словно наказывая, опрокинул на кровать и брал, брал, брал… Закрыв глаза, я прижалась щекой к холодным простыням, а он намотал мои волосы на руку и заставил запрокинуть голову, чтобы присосаться к шее, при каждом горячем вздохе вызывая волну мурашек. Он целовал мне плечи, облизывал, словно пробуя на вкус, прикусывал и щипал. Я выгибалась, встречая каждый его толчок, цеплялась за простынь и вся дрожала от желания кончить.
Однако Беннетт не торопился. Он дразнил меня, беря снова и снова, но в конце концов стиснул зубы, наклонился, надавил как надо и подарил – о да, да, ДА! – оргазм, такой яркий, что меня затрясло, а на глазах выступили слезы. Тяжесть в животе стала невыносимой, она прострелила позвоночник и растеклась по всему телу, заставляя сжимать пальцы. Черт, как же давно этого не было: чтобы я вот так билась под ним, жаждая поглотить всего целиком. Казалось, сердце вот-вот проломит ребра и вырвется из груди.
Мне сразу стало легче от осознания, что он не изменился, что он всегда останется таким же властным и жадным подонком, и я наконец сдалась своим эмоциям, прильнув к Беннетту, чтобы перевести дух. Затем я спросила, чего он хочет, Беннетт прорычал: «Чтобы ты утрахала меня до потери сознания», и я с многообещающей улыбкой забралась на него сверху.
Он весь взмок, пот капал с волос на подушку, мышцы дрожали под гладкой загорелой кожей. Ему не терпелось узнать, что же я сделаю. Я внимательно изучала его: эти растрепанные волосы, горящий взгляд, распухшие от поцелуев губы, нервно бьющийся пульс на шее… Затем провела пальцем по потной груди, от солнечного сплетения до пупка и ниже, по дорожке из волос прямиком к члену, все еще твердому и нетерпеливо дрожащему в ожидании моих прикосновений.
– Нет, – сказала я, поглаживая его торс и упиваясь ощущениями.
