Она прошла по узкой тропке между кособокими домиками, на этот раз с дымом из труб и тусклым светом в окошках, и между квадратами огородов. Несколько раз попались на глаза местные обитатели: обмотанные платками согбенные женщины и жалкая стайка худых, бледных ребятишек. Они брели по тропинке с пластиковыми бутылками в руках вместо игрушек и тщетно пытались изобразить оживление. С содроганием подумала Лида о том, что среди них наверняка был и младший братишка Ворона.
«Нет, этого гада определенно стоит убить, правду Марат сказал! Если бы я только могла – не сомневалась бы!»
Зато каменный дом в центре острова за это время приобрел несколько новых пристроек и обзавелся массивной оградой в виде переплетенных крестов с острыми шипами. Интересно, от кого собирался укрыться за ней Петр или просто ему наскучил жалкий вид собственных адептов? Вельшин-старший деловито стукнул пальцами в створку железной двери, и она тут же распахнулась.
И снова Лида проделала путь сначала через темные сени с висящими на стенах косами и топорами – «а может, вооружиться, и?..» – а потом, все так же с пустыми руками, ступила в холл. Но отсюда их путь лежал в другую, незнакомую часть дома.
Наконец Вельшин остановился у одной из дверей, низко согнулся и церемонно постучал.
– Входи, брат или сестра, – раздался изнутри знакомый приторный голос.
Комната, просторная и светлая, была в меру заставлена мебелью и хорошо протоплена. Петр в засаленной одежде и со стоящей дыбом пегой бороденкой возлежал на уютном кожаном диване, закинув черные от грязи голые ступни на его изящно выгнутую спинку. Он кивнул Лиде и широко улыбнулся ее сопровождающему:
– Благодарю тебя, брат Игорь. Сегодня ты хорошо послужил мне. А теперь иди, возвращайся к жене и милым деткам.
И обеими руками изобразил некий благословляющий жест. Лиду замутило. Вельшин, едва не рыдая от восторга, задом покинул комнату.
– Садись, милая, – переключил внимание на девушку хозяин. – Тебя ведь Лидой зовут? Давно тебя поджидаю.
И, шустро спрыгнув с дивана, встал напротив. Он был ниже Лиды на целую голову, но держался горделиво, высоко задирал нос.
– Почему вы меня ждали?
– Разве это не очевидно? Такие, как мы, не каждый день встречают друг дружку. Ты решила, что я ничего не знаю о вечниках? Это не так, просто ты появилась слишком неожиданно. Когда я уже почти потерял всякую надежду однажды встретить родственную душу.
«По-моему, трудно даже вообразить менее родственные души, чем твоя и моя!»
Петр между тем проявлял явные признаки радостного возбуждения, потирал руки, прерывисто вздыхал. Это начинало слегка тревожить девушку: не полез бы с нежностями или еще что-то в этом роде. С этим дохляком она, конечно, справится, но уж очень он мерзок.
– Тут недавно появился один человек, – вдруг интимным шепотом сообщил Петр. – Интересовался тобой. Такой же, как мы, да только дюже сердитый. Мне он не внушил доверия, и я решил до поры запереть его в одной из наших построек.
Лида занервничала, соображая. Кто это мог быть? Сергей?! Но зачем? Захотел сам прикончить Петра, чтобы получить очередной талант, но просчитался и не сумел справиться с этим дохляком в одиночку?
– Хочешь взглянуть на него? – предложил Петр, натягивая сапоги. – Вдруг твой знакомый? Если так, я немедленно верну ему свободу. А потом уж мы с тобой почаевничаем и вволю наговоримся.
Наверно, это был наилучший вариант, и Лида с готовностью кивнула. Если там и вправду Сергей, она потребует освободить его, и, возможно, вдвоем… но нет, даже думать об этом страшно, пусть Петр и не заслуживает жизни.
Лжеапостол, испуская кислый душок немытого тела, прошел мимо нее, пинком распахнул дверь и повел девушку сначала на первый этаж, а затем прочь из дома. Через пару минут они уже стояли у каменной постройки с массивной дубовой дверью. Выглядела она как неприступный форпост.
– Здесь в дверке есть глазочек маленький, – взволнованно зашептал Петр. – Ты пойди да в него загляни: все как на ладони видать.
Лида так и сделала. Она приподнялась на цыпочки и прильнула глазом к стеклянному кружку. В этот миг чужие руки грубо обхватили ее тело, притиснули к двери. Она вскрикнула и начала отбиваться, однако большинство ударов пришлись по двери. Та оказалась незапертой и легко распахнулась. Но руки Петра удерживали, не давали проскочить внутрь. Потом раздался треск отрываемого кармана куртки, что-то стукнуло по коленке – упал на каменный порожек телефон. Видимо, это и было целью Петра: он немедленно растоптал аппарат, а потом со всей силы ткнул девушку кулаком в основание шеи, придавая ускорение. Она пролетела аж до противоположной стены, больно врезалась лбом и ободрала ладони.
От боли сами собой хлынули слезы. Ее никогда прежде не били, даже мальчишки за косы не дергали, и понятно, по какой причине. Оттерев рукавом глаза, она потрясенно оглянулась на Петра. И едва узнала его.
Лицо самозванца больше не напоминало маслянистый блин. На нее с порога свирепо взирал человек с безжалостными глазами и оскаленным в торжествующей улыбке ртом.
– Удивлена, милая? – издевательски прошипел он. – А сама-то заявилась на остров, чтобы убить меня!
– Неправда! – возмутилась Лида. – У меня и оружия никакого нет!
Но Петр ее не слушал.
– Думала, легко со мной управишься? А вот получи-ка! И не стоило меня бить при народе – не люблю я этого.
С этими словами Петр навалился всем телом на дверь – и она громко крякнула, захлопываясь. Лида осталась стоять у стены, испуганная и ошеломленная.
Немного придя в себя, она задалась главным вопросом: кто может отыскать ее здесь и выручить из беды? Увы, ответ был неутешителен. Лазарь скоро хватится ее, он наверняка уже беспокоится. Но вряд ли догадается искать здесь, она ведь толком и не говорила никому об острове, только Анне. Рассказывая о посещении Сергея, она все же умолчала об условии, на котором Алеша может быть спасен, и о том, что нынешний владелец Книги напрямую указал ей возможную жертву. Марат… он скоро будет совсем рядом, но не узнает, что она здесь, и очень хорошо, что не узнает, – ему все равно ее не спасти. Сергей? Он может догадаться, что она подалась на остров. Но с какой стати ему помогать ей?
Лида ощутила вяжущую тело усталость и одновременно странный покой. В абсолютной темноте ощупью отыскала местечко помягче – мешки со строительной трухой, – легла на них и сжалась в комочек. Было холодно, но, увы, не настолько, чтобы включился резервный обогрев организма; приходилось выбивать зубами громкую дробь.
«А может, все к лучшему? Алеша уходит, и я тоже – уйду. Мы вместе войдем в новый удивительный мир. Наверняка он существует… Раньше я сомневалась… и все же если на земле творятся такие чудеса… Жалко только маму, но, надеюсь, Анна сумеет держать ее в неведении до окончательного исцеления. А там уж как-нибудь…»
Девушка не заметила, как провалилась в сон, удивительно мирный и без сновидений. Иногда просыпалась, таращилась в темноту и засыпала вновь. По ее ощущениям, прошли уже примерно сутки. Пришлось несколько раз воспользоваться дальним углом темницы в качестве уборной. Всякий раз, засыпая и просыпаясь, она ловила себя лишь на одной мысли: «Хорошо, что мама ничего не знает».
