– От кого? – спросил Рори.
Джоан поколебалась, а потом все же решила не врать.
– От Чарли Эллиота.
– Вот как? Он что, подстроил тебе очередное незаконное путешествие? – раздраженно спросил Рори.
– Нет, – ответила Джоан так спокойно, как только сумела, и поняла, что все-таки боится. Боится, что Рори узнает о произошедшем между нею и Чарли, что разразится буря. До нее вдруг дошло: одно дело – тайком посетить Джалали или даже далекий Фахуд, для этого достаточно найти в себе мужество нарушить существующие правила, но совсем другое – найти в себе силы переменить жизнь. Сделать это она была не готова.
– Он что, влюблен в тебя или как? – продолжил Рори, хмурясь.
– Если да, то какое это имеет значение? – ответила Джоан, и Рори не нашелся что ответить.
– Ты не должна была ехать без меня. Или хотя бы сказала, что улетаешь, – произнес он упрямо через какое-то время. – Вдруг что-нибудь случилось бы? Нам нельзя иметь секретов друг от друга, Джоан.
Его голос звучал так безапелляционно и он был настолько убежден в своей правоте, что Джоан ринулась в бой, закусив удила.
– Вот как, Рори? Совсем никаких секретов? – парировала она.
Вопрос или, возможно, тон, которым он был задан, заставил ее жениха замолчать.
В таком настроении они пребывали и во время обеда, так что молчание между ними заметил даже Роберт.
– Итак, каковы ваши планы на Рождество? – спросил он наконец, и Джоан восприняла его слова как тонкий намек на то, что им пора покинуть Маскат и возвратиться домой.
Она замешкалась, и Рори ответил за двоих, рассказав о предстоящем рождественском ланче с Олив и Хиббертсами, их соседями, а также о намерении провести Новый год с его родителями в съемном коттедже в Уэльсе. Джоан слушала с недоумением, хорошо зная, что ничего этого не будет. В то же время она понятия не имела, как воспрепятствовать претворению этих планов в жизнь и что должно случиться вместо намеченного. Она сидела молча, ощущая сухость во рту. Это было похоже на однажды виденный ею оптический опыт, когда в какой-то миг вместо вазы предстали два лица. У нее возникло тревожное чувство, что ее обманули, вернее, что она обманывает саму себя и делает это в течение многих лет. Скрывать то, что она знала, становилось все труднее и труднее. Случившееся росло, ширилось и становилось слишком большим, чтобы держать его в себе. Она выбросила записку Чарли, скомкав ее в бумажный шарик, но позже достала из мусорной корзины, разгладила и спрятала в страницах своего экземпляра «Избранных писем Мод В. Викери».
После обеда Джоан, возвращаясь из ванной комнаты, услышала, как Рори и Роберт тихо о чем-то разговаривают.
– Думаю, она просто очень беспокоится о Даниэле, – проговорил Рори.
Джоан остановилась у двери и стала слушать.
– Да-да, конечно, – отозвался Роберт. – Это должно быть для нее так тяжело, тем более после смерти отца. Он ведь был светом в ее окошке.
– Да, знаю. Случившееся сильно на нее повлияло. Думаю, гораздо сильней, чем она показывает. Так что, надеюсь, вы простите ее, если она порой кажется… недовольной.
При этих словах Джоан вскипела от возмущения.
– Право, Рори, я знаю Джоан с младенчества и готов простить ей практически все, причем без подсказки с твоей стороны.
Роберт произнес это добродушным тоном, но упрек был ясен. Джоан захотелось обнять его, а потом ей стало грустно. Ведь она действительно беспокоилась о Даниэле. Отца ей вправду недоставало, но не хватало и Рори тоже. Она грустила по тому, какие чувства он заставлял ее испытывать и к себе, и к нему. Всего две недели назад она ни за что не стала бы подслушивать в коридоре и не обрадовалась бы, услышав, как дядя Бобби его одернул. Она пошла спать, не заглянув к ним. Рори и ее жизнь настолько переплелись, что она не знала, как отделить одно от другого. Если бы что-то произошло между ними, поменялось бы все. При одной этой мысли земля начинала уходить из-под ног. Она вспомнила разбомбленный коттедж, который видела во время войны. Одна стена здания была срезана как ножом, открыта всем взорам, и то, что раньше казалось жителям крепким, неприступным убежищем, теперь больше походило на кукольный домик, сделанный из бумаги, фольги и глины.
Джоан хотелось поговорить с Мод так же сильно, как вновь посетить Салима. Когда Абдулла открыл дверь, лицо старика приняло странный вид, словно тот почувствовал облегчение.
– Мэм-сагиб, – сказал он, наклонив голову. – В последние дни нам не хватало ваших визитов.
– Здравствуй, Абдулла. Как дела? – спросила она, но Абдулла не потрудился ответить, а Джоан больше не удивлялась, что старик говорит лишь тогда, когда считает нужным.
Едва Джоан появилась наверху, газель ушла в дальний конец комнаты, а Мод очнулась от дремы и откашлялась.
– Ну вот и славно. Куда вы запропастились? – осведомилась она без обиняков, моргая подслеповатыми глазами.
– Я заходила, но Абдулла меня не впустил. А потом я уехала в небольшое путешествие, – объяснила Джоан, улыбаясь при мысли о том, какую невероятную новость сейчас выложит.
Мод пару секунд внимательно смотрела на нее.
– Путешествие? Что произошло? Вы изменились.
– Ничего не произошло. Просто я побывала в пустыне, мисс Викери, – улыбнулась Джоан. – Правда, лишь на самом ее краю. В лагере нефтяников рядом с Фахудом.
– Вы ездили вглубь страны? – спросила Мод. Джоан приготовилась выдержать ее натиск, но увидела в глазах старой женщины слезы зависти. Мод глубоко вздохнула. – И как там? – спросила она.
– Там восхитительно!
Джоан подошла, встала на колени рядом с креслом Мод и взяла ее за руку. Та кивнула. Ее лицо светилось пониманием.
– Да. Хорошо, – сказала она. – А теперь?
– А теперь… теперь я больше всего хочу побывать там еще раз, – призналась Джоан. – Это было похоже на историю, которая оборвалась на полуслове. А я чувствую, что должна выслушать ее до самого конца.
– Да, знаю. Видите ли, это история, которая никогда не заканчивается. Вот так-то, – проговорила Мод. – Я же сказала, что у вас необычный взгляд. Это значительней, чем все остальное, понимаете? Больше, чем любое другое событие, которое могло произойти.
– Да, и я так думаю. Во всяком случае, значительней многого. И мне хочется, чтобы оно длилось вечно, – с тоской отозвалась Джоан.
Мод снова откашлялась и пристально посмотрела на девушку:
– Да, я знаю, направление ваших мыслей именно таково. Но поверьте, все обстоит иначе. Вы не можете взять в пустыню все свои беды. Увы, они будут ждать вашего возвращения.
Джоан уставилась на собеседницу, гадая, что та о ней знает.
– Что… что вы знаете о моих бедах, мисс Викери? – спросила она.
Мод на мгновение плотно сжала губы, словно старательно подыскивая слова.
