– Так и есть, Мэриан, – призналась Джоан, только теперь поняв, насколько это справедливо. – Так и есть.
Затем она вспомнила о Чарли Эллиоте и Салиме, о враждебности Билала, об убитых в вади солдатах, и убежденность в собственной невиновности поколебалась. Перспектива, что Чарли никогда не вернется, разверзлась перед ней, словно пропасть, куда она могла полететь без надежды когда-либо выбраться.
Джоан принимала ванну долго. В теплой воде она разомлела, не в силах сопротивляться охватившей ее усталости, и задремала. Казалось, целая жизнь миновала с тех пор, как она отправилась за ворота Маската на встречу с Салимом. Как будто прошли годы, а не считаные недели. Когда она вышла из ванной, то обнаружила в комнате поднос с чаем. Правда, чай успел остыть, но она все равно его выпила, съев три кусочка медового торта. Одевшись, она отправилась на поиски Роберта в офис. Он поднял глаза и нахмурился, когда Джоан села на стул перед ним, но гнева в его лице она не увидела. В нем были разочарование, облегчение и глубокая усталость. Он выглядел как лев, слишком большой для своего кресла и письменного стола. Перо в его руке казалось маленьким, и сидел он сгорбившись, кособоко, утратив соразмерность с миром.
– Мне жаль, что я доставила такие неприятности, дядя Бобби, – проговорила она искренне.
– Охотно верю, Джоан. – Он сделал медленный вдох. – Слава богу, мне удалось скрыть твое исчезновение от губернатора Шахаба. Но я не понимаю, зачем ты убежала… Зачем тебе это понадобилось? И где ты была?
– Я поднималась в горы.
– В горы… Нет, этого не может быть. Неужели ты имеешь в виду… Джебель-Ахдар?
– Да. Я побывала на плато. Я жила в деревне под названием Мисфат-аль-Абрин… – Джоан замолчала, задумавшись. Она решила ответить на все вопросы максимально полно и честно. Она не боялась его, она ему доверяла. – Сначала это было замечательно. Спокойно.
– Спокойно? – недоверчиво повторил Роберт. – Если тебе так хотелось спокойствия, то почему ты не убежала в Уэльс? – Он встал и подошел к окну, сцепив руки за спиной. Джоан ждала, о чем он спросит теперь. – Возможно… – произнес он мягко. – Есть вещи, о которых мне бы не хотелось спрашивать. Вещи, о которых мне было бы лучше не знать. – Он обернулся и бросил проницательный взгляд на ее руки. – Кстати, ты не надела обручального кольца.
– Ты прав. Помолвка разорвана.
– Жаль. Но не могу сказать, что удивлен.
Роберт долгое время молчал. Джоан хотелось рассказать ему о Чарли Эллиоте, а кстати узнать, нет ли о нем новостей, хотя она понятия не имела, сообщают ли подобные вещи Роберту. Она прикусила язык, оставив вопрос при себе, и стала с нетерпением ждать, что скажет Роберт, который продолжал смотреть в окно, стоя спиной к ней.
– Знаешь, твой отец тоже когда-то сбежал, – сказал он наконец.
– Когда? Я ничего об этом не знаю.
– Когда нам было одиннадцать. Мы договорились удрать из школы в полночь. Это была идея Дэвида. Понимаешь, над ним издевались другие мальчишки. Он всегда был очень опрятным, живым, веселым. Так уж выходит, что такие всегда привлекают внимание менее счастливых, менее добрых. Люди завистливые существа. Я понятия не имел, куда мы отправимся. Дэвид сказал, у него все предусмотрено. Мы пробрались ночью на кухню, где украли печенье и два апельсина. Дэвид спрятал их в наволочку.
Роберт повернулся, улыбаясь воспоминаниям о прошлом, а затем подошел и встал рядом с ней.
– Чем все закончилось?
– Я проспал. Слишком крепко заснул в ночь побега, и твоему отцу не удалось меня растолкать. В спальне было холодно, и шел дождь. Было слышно, как капли барабанят в окно. Я не захотел просыпаться. Было так тепло, уютно под одеялом, что я не сдвинулся с места, хотя знал, как сильно его разочарую. Но твой отец все равно удрал. В одиночку. Его нашли на следующее утро. Мокрый и дрожащий, он сидел на скамейке на железнодорожном вокзале: его карманных денег не хватило на билет. – Роберт снова улыбнулся. – Но черт возьми, это был поступок – наплевать вот так на теплую и удобную постель. И он тут же простил меня за то, что я его подвел. «В следующий раз, – сказал он мне, когда директор школы отделал его так, что он едва мог присесть, – в следующий раз я поеду на автобусе».
Джоан задумалась на мгновение, представив себе отца, сидящего на вокзальной скамейке, но непобежденного. Ей никогда не надоедало слушать истории о нем.
– Я думала, детство папы было безоблачным, – заметила она. – Он всегда так говорил и копил деньги, желая отправить Дэна в школу, где учился, хотя на самом деле не мог себе этого позволить. – Она поняла, что, воображая отца мальчиком, представляла себе Даниэля, такого же тощего, такого же искателя приключений. – Дэн, знаете, тоже был такой, – сказала она. – Вечно где-то ошивался, занимаясь не тем, чем надо. В общем, искал себе приключений.
– Я рассказал тебе эту историю потому, что именно ты напоминаешь мне Дэвида, Джоан, – произнес Роберт. – Если бы он был здесь, то захотел бы услышать обо всем, что ты видела и делала. Но это очень серьезно. – Он покачал головой. – Ты подвергла себя большой опасности. И доставила людям, которые тебя любят, очень много беспокойства. Твой поступок мог спровоцировать международный скандал. Слава Господу, нам удалось сохранить все в тайне. Сингер на этот раз занял мягкую позицию, так как твое вмешательство помогло спасти его людей в вади. Твой отец никогда не держал ни на кого зла, и, похоже, я из того же теста. Во всяком случае, когда дело касается тебя и твоего брата. – Он похлопал ее по плечу своей тяжелой ручищей, улыбнулся, а затем вернулся к своему креслу. – Но вам придется уехать домой. Тебе и Рори. Так скоро, как это возможно. Вы должны понять.
– Да, – сказала Джоан, и ее горло сжалось, когда она выдавливала из себя это слово. – Да, я понимаю.
– А в том, что случилось между вами, молодые люди, вы разберетесь сами. Надеюсь, вам это удастся. Я верю в тебя, моя дорогая девочка. Но бегство – не решение проблемы. Оно дает время подумать, и ничего больше.
– Да. Именно время – вот что мне было необходимо, это правда. Время, чтобы понять: я могу стать другой. Не прежней Джоан. Мне нужно было в этом удостовериться.
Она посмотрела на Роберта, отчаянно желая увидеть какой-нибудь знак, что он понял ее. Он снова улыбнулся и слегка покачал головой:
– Бедная девочка… Послушай меня. В прежней Джоан не было ничего плохого, и ты до сих пор она и есть. Возможно, теперь ты просто узнала себя с другой стороны, но и это лишь к лучшему.
– Спасибо, дядя Бобби.
– Ты останешься здесь, в Маскате, до самого отъезда. Это моя просьба. Если захочешь выйти за городские ворота, дай мне знать, я на этом настаиваю.
– Хорошо. Обещаю.
– Тогда иди отдыхать, и больше не будем к этому возвращаться.
Джоан хотела было отправиться на поиски Рори, но не могла решить, что ему скажет. Он, конечно, не нуждался в том, чтобы она растолковала ему причины разрыва помолвки. И ему явно не хотелось докапываться, как она узнала правду. Большой палец левой руки снова и снова нащупывал бороздку, оставленную кольцом его бабушки, которое она носила последние два года. Мягкость вновь обнажившейся кожи таила странное очарование. Она подумала о доме: о матери и о том, каким пустым он казался теперь без Даниэля и без отца. Она думала о работе в музее Бедфорда, о которой мечтала раньше, и о том, какой малозначительной та виделась ей сейчас.
