Что ж, это было не так уж и плохо. По крайней мере, она не вышвырнула меня со съемок. Тем легче, и я по-прежнему получала гонорар, потому что пункт «никаких возвратов» никто не отменял. Почему-то мысль о том, что я могу разочаровать Антона, Хизер или тетю Милли, если меня отошлют домой, мне крайне не нравилась. Меня даже удивило, насколько я обрадовалась, когда Мария оставила меня в группе. Плюс мне не придется танцевать, и все такое.
Мария тем временем оперативно разобралась с остальными танцорами. Когда в комнату вошел Антон, осталось лишь несколько человек из подтанцовки и я.
– Mamacita, – с энтузиазмом приветствовал он Марию, заключив ее в дружеские объятия. – Mama, ты выглядишь просто великолепно.
Он оглядел прошедших отбор танцоров. Те бродили вокруг, разминались у балетного станка или повторяли серии шагов.
– Ты произвела тут небольшую ревизию, как я погляжу.
Мария ухмыльнулась.
– Антон, ты же знал, что я уволю большинство танцоров. Для того, что у меня на уме, такое количество тебе не понадобится. Я много раз переслушала песню в самолете. И согласно тому концепту, что я разработала, тебе понадобится в основном она, – тут хореограф ткнула в меня большим пальцем, – и, может, еще парочка из числа оставшихся.
Брови Хизер взлетели вверх, но она промолчала, держась в шаге позади от беседующих Антона и Марии. Я болталась неподалеку, не желая пропустить что-то важное, но стараясь держаться тише воды, ниже травы.
– Давайте пойдем и поговорим где-нибудь без посторонних. Если, конечно, ты не хочешь поработать сегодня же вечером?
Вопрос повис в воздухе, дожидаясь ответа Марии.
Хореограф постучала пальцем по губам.
– No, vamos a dejar descansar esta. Van estar muertos de los pies con lo que he planeado para el resto de la semana.
Она быстро протараторила это на испанском, и ее губы изогнулись в усмешке.
Антон покачал головой и, ухмыляясь, повел Марию и Хизер к выходу.
– Usted es una mujer malvada. Me encanta.
Дойдя до двери, он обернулся, и его взгляд упал на меня.
– Lucita, ты должна следовать за мной, кроме тех случаев, когда один из нас, – тут он широким жестом указал на себя, Марию и Хизер, – не скажет что-то другое. Entiendes?
Я кивнула, сунула руки в задние карманы джинсов и двинулась за ними. Антон придерживал для меня дверь. Его взгляд соскользнул с моего лица и, спустившись чуть ниже, остановился на сиськах, а затем бегло оглядел задницу.
– О да, она прирожденная seductora, – хмыкнула Мария.
Пока мы шли, я легонько толкнула Хизер плечом.
– Хотелось бы мне знать, о чем они там чирикали по-испански.
Хизер запустила пальцы в волосы, ероша отдельные пряди.
– Ну, если вкратце, Мария сказала, что танцоров надо на сегодня отпустить, чтобы они могли отдохнуть. Она планирует гонять их, как проклятых, оставшуюся часть недели.
Я распахнула рот, но не сумела произнести ни слова.
– А затем Антон ответил, что она просто злодейка…
Тут тон ее голоса изменился.
– …и что за это он ее обожает.
– Черт, подружка, ты знаешь испанский?
– Скачала обучающую программу «Розетский камень» в первую же неделю своей работы в качестве персональной помощницы Антона. Еще четыре года назад, сразу после окончания учебы. Мне понадобилась всего неделя на то, чтобы понять: если я хочу преуспеть в его мире, мне нужно точно знать, что он говорит в любое время. Однако пуэрториканский испанский немного отличается от мексиканского или даже европейского. По большей части я понимаю, что они говорят, даже когда выражения или порядок слов меняются. Что-то типа разных сленгов и диалектов в Штатах в зависимости от того, где ты живешь – на Востоке, на Среднем Западе, на Юге и так далее.
– Ого, ну все равно это нереально круто. Я вижу, как много ты значишь для Антона.
Хизер покраснела и потупилась, пожав плечами.
– Возможно, ты видишь то, чего нет.
Нахмурившись, я остановила блондинку, сжав ее локоть. Антон и Мария уже подходили к лифту.
– Идете? – окликнул нас Антон, придерживая дверь.
– Дашь нам минутку? – спросила я.
– Ну ла-адно, – согласился он и продолжил болтать с Марией на своем родном языке.
– Знаешь, что тебя выдает? Теперь, когда Мария здесь, ты ведешь себя странно.
Хизер прикусила нижнюю губу и прислонилась к противоположной стене.
– После приезда Марии все идеи и концепции, которые я разработала, будут отправлены в мусор. Прошлого хореографа я убедила добавить в постановку несколько моих новых задумок, но сейчас…
Она резко замолчала. Разочарование так и сочилось из каждой ее фразы, словно вода из ржавого и протекающего крана.
– А к Антону ты подходила со своими идеями? – спросила я.
Она яростно тряхнула головой.
– Нет, он все равно не стал бы меня слушать. А теперь, когда она здесь, все будут в рот ей заглядывать.
Я передернулась.
– Но мне казалось, ты сама хотела, чтобы она приехала. Ты чуть не приплясывала от желания поскорей ей позвонить и привезти сюда.
– Потому что она лучшая. А Антон заслуживает самого лучшего.
Сцепив пальцы замком, я некоторое время обдумывала ее слова. Может, тут дело было в чем-то большем, чего Хизер не желала признать?
– Ты влюблена в Антона?
Вопрос сорвался с моих губ, прежде чем я успела как-то его подсластить или придумать что-нибудь поделикатней.
Хизер выпучила глаза и согнулась пополам, упершись руками в колени. Сначала по ее телу прошло что-то вроде судороги, а затем, когда девушка выпрямилась, из ее легких вырвался раскат громового хохота. Из глаз Хизер брызнули слезы, щеки покраснели, и она буквально захрюкала от смеха.
Судя по всему, моя догадка была очень далека от истины.
– Похоже, это значит «нет»? – поинтересовалась я.
– Извини, но нет.
Она вытерла катившиеся по щекам слезы и вдохнула всей грудью.
– Милая, я никогда на него не позарюсь. Я хочу быть с мужчиной, для которого стану единственной, а не одной из многих.
Тут она громко фыркнула.
– Нам обеим отлично известно, что Антон готов любить всех, но не привязан ни к кому.
«Готов любить всех, но не привязан ни к кому». Ничего точней в последнее время не слышала. Антон не был похож на того, кто собирается остепениться и навеки связать себя с одной женщиной.
– Тогда почему ты не можешь поговорить с ним?
