Это заставило меня рассмеяться.
Я ткнула пальцем в контейнер с чем-то зеленым с неясными вкраплениями.
– Что это?
– О, отличный выбор. Наше знаменитое фисташковое. Мы доставляем орехи прямо с Сицилии, чтобы добиться особенного неповторимого вкуса.
Антон перегнулся через мое плечо и шепнул мне на ухо:
– Это совершенно изумительно и очень вкусно. Но я бы скорей порекомендовал что-то попроще. Тебе нравится карамель?
– Любит ли азартный игрок деньги? – парировала я, наградив его своим фирменным взглядом «да-ты-наверное-прикалываешься».
Антон хмыкнул. Ох, как мне понравился этот смешок! Он напомнил о добрых старых временах и о другом горячем красавчике, который появится здесь уже завтра.
– Я практически уверена, что девяносто девять процентов населения этой страны любит карамель. А если они утверждают, что нет, то врут. Обычно пытаясь избежать встречи с тем, от чего потолстеют при одном взгляде.
Франческо терпеливо наблюдал за нами, пока мы обсуждали достоинства каждого вкуса. Что клубника – это слишком скучно, если я хочу попробовать нечто новое и необычное. Я собиралась пуститься во все тяжкие. Как говорится, всё или ничего.
– Фреш Фрэнни, дайте мне карамельный dulce de leche, пожалуйста.
– Великолепный выбор!
Он наполнил сливочным десертом самый большой стаканчик.
Уверена, что, когда добрый Фрэнни протянул его мне, глаза у меня стали размером с две пиццы.
– Я должна была предупредить, что хочу маленькую порцию, – сказала я, меряя взглядом гигантское угощение.
Фрэнни тряхнул головой. Его прическа качнулась, но осталась безупречной.
– Все приходят за добавкой. Так что не разменивайтесь.
– Как скажешь.
– Так и скажу.
Антон, разумеется, заказал фисташковое, что изрядно меня разозлило. Предупредил, что мне не стоит его брать, и сам же заказал!
– Ну ты и гад! – выругалась я.
– Что?
Он сдвинул очки на лоб и сунул в рот огромную ложку джелато. М-м-м-м, я бы с радостью весь день напролет любовалась тем, как он ест мороженое. Это выглядело так соблазнительно. Внезапно мне стало жарко. Я сняла куртку и повесила на спинку стула. Антон сделал то же самое.
Некоторое время мы сидели молча, наслаждаясь лучшим на свете джелато. Конечно, я пробовала его впервые, но ничего вкуснее и вообразить не могла. По текстуре и мягкости это напоминало нечто среднее между мороженым и замороженным йогуртом. А я была большой поклонницей и того и другого.
– Как собираешься поступить с Хизер? Она все еще злится?
– Она в бешенстве и почти не разговаривает со мной.
Он нахмурился и сунул в рот еще ложку.
– Не знаю, что делать. Я не могу ее отпустить.
– А если ей надо уйти?
Антон передернулся, сдвинув брови к переносице.
– Я уже знаменитость. Работа со мной сделает ей имя скорее, чем с каким-то новичком.
– А ты готов поделиться с ней престижем?
– Престижем?
– Ну знаешь, почетом. Дать ей важную роль.
Он сморщил нос и прищурился.
– Так все из-за этого? Она не хочет быть просто моей помощницей?
Мне так и хотелось сказать: «Ну надо же, дошло», но я удержалась – он явно ни черта не понимал.
– Мне кажется, что Хизер умна.
Антон на это кивнул.
– Красива.
Снова без возражений.
– Но она намного больше, чем персональная помощница. Тем вечером ты сам сказал, что она всем распоряжается. Или, по крайней мере, принимает во всем участие.
– Да, и что? К чему ты ведешь? Давай уж выкладывай напрямую, Lucita.
Запихнув в рот еще один кусочек джелато и позволив ему растаять на языке, я сглотнула и отложила ложку.
– Я думаю, что она хочет быть твоим менеджером или агентом. Я не знаю точного термина, но если она организует твои выступления, возглавляет твою команду и заботится о тебе…
Тут я снова взяла ложку и ткнула ей в него.
– …то мне сдается, что она уже выполняет эту работу, только без соответствующей зарплаты, престижа и должности. И при этом она пытается справиться со всем в одиночку. Может, ей самой уже нужен персональный помощник! – фыркнула я.
Антон поднес обе руки к лицу и провел ими ото лба к щекам и губам – жест полнейшего бессилия.
– Ты права, Миа. Cristo en una cruz, tienes razón.
Это я смогла понять, и не требуя перевода.
– Вся жизнь этой девушки вертится вокруг тебя. Знаешь, она сказала мне, что у нее вообще нет друзей, кроме тебя. Что ты – ее единственная семья. Ее лучший друг.
– Она так сказала?
Его глаза потемнели, и он потер рукой подбородок. Я кивнула.
– Черт, Хи всегда была моим лучшим другом.
– А ты когда-нибудь говорил ей об этом?
– Я думал, что она просто знает.
Судя по тону, известие о том, что Хизер несчастна, полностью его уничтожило.
– Знаешь, что говорят о тех, кто слишком много думает?
Взгляд Антона помрачнел, а уголок губ пополз вниз. Он мотнул головой.
– Индюк думал, думал, да в суп попал!
Антон покачал головой и снова зарылся в свое зеленое мороженое.
– Ты чокнутая. Тебе об этом говорили?
– Постоянно, но обычно моя лучшая подруга Джинель описывает это в более красочных выражениях.
Когда я произнесла «лучшая подруга», Антон снова поник. Взяв стаканчик с недоеденным лакомством, он зашвырнул его в мусорку. Между его бровями залегла жесткая морщинка, а красивое лицо исказила хмурая гримаса.
– Пойдем. У тебя репетиция, а я должен поговорить с моей девочкой.
Мысленно я победно вскинула кулак и сплясала торжествующий танец.
Затем поглядела на «Супер Дьюк» под собой и проделала это по новой.
Глава шестая
– Еще раз! – проорала Мария. – Нет. Уберите музыку.
Она махнула рукой, подняв ее высоко над головой, и музыка смолкла.
Я стояла в углу, ожидая своей очереди на экзекуцию. Весь день я работала над одной сценой. В основном прогуливалась ультрасексуальной походкой, покачивая бедрами, нагибалась, распрямлялась, трясла сиськами и прогибалась назад. По замыслу, Антон должен был следовать за мной, выполняя свои движения с группой подтанцовки. Некоторые па из тех, что я пыталась выучить, повторялись и в его партии. Говоря откровенно, все это и рядом не лежало по сравнению с тем, что выделывали под руководством Марии другие танцоры, а я уже едва на ногах держалась. Это был чертовски долгий день. Мне нужен был душ, еда и постель. К тому же завтра был мой день рождения, и Антон освободил меня на весь день. А еще это означало, что приедет Уэс.
