– Алек был особенным. Он что-то для меня значит.
Я начала защищаться, не осознавая, что ввязываюсь в игру, к которой совсем не готова.
Уэс наклонил голову, подался вперед, поставил локти на колени и сцепил пальцы под подбородком.
– Вот как? В каком смысле «особенным»?
Глаза вновь защипало от подступающих слез.
– Он заставил меня почувствовать себя прекрасной.
– А я нет? – с вызовом спросил он.
Я немедленно ощетинилась.
– Ты – да. Но он заставил меня понять, что ту Миа, которую никто не видит, ту, которой я была только с тобой и больше ни с кем, можно выпустить на волю. Заставил меня снять маску и показать себя миру. Он помог мне усвоить очень ценный урок.
– И какой же? – уязвленно спросил Уэс.
– Что надо любить себя.
Уэс закрыл глаза, вдохнул, медленно выдохнул и, видимо, расслабился.
– Миа, у тебя есть все основания любить себя.
– Но я в это не верила, – покачав головой, возразила я. – До встречи с Алеком – нет. До того, как его картины показали мне то, что видели все остальные. Несмотря на то, что у меня не было ни гроша, что я совсем запуталась, несмотря на то, что стала эскортом, потому что мой отец, игрок и пьяница, не мог собрать мозги в кучку и разобраться с собственными долгами, я, – тут я хлопнула себя по груди, – Миа Сандерс, официантка из Вегаса, заслуживала большего. Я заслуживала счастья. Заслуживала любви.
– И я не даю тебе всего этого?
Голос Уэса сорвался.
– Даешь, но в тот момент мне давал это и Алек. И в каком-то смысле дает до сих пор.
Взгляд Уэса стал угрюмым, а затем по его лицу скользнула грусть.
– Он любит тебя.
Я кивнула, и он зажмурился, но я быстро продолжила.
– Алек считает, что надо любить каждого, с кем ты делишь постель, до тех пор, пока вы не расстанетесь. И что при этом люди отдают друг другу какую-то часть себя, которая остается с ними потом на всю жизнь.
– Он хочет тебя вернуть?
В тоне моего серфингиста-киношника, обычно такого беззаботного, сейчас явно промелькнула ревность.
– Нет. У него все по-другому. Алек любит каждую женщину, с которой встречается, иначе он бы просто не мог быть с ней. Наверное, на земном шаре каждый день разбиваются женские сердца, потому что он опять полюбил какую-то новую девушку.
– У меня все работает не так. Миа, когда я намерен хранить верность женщине, то становлюсь однолюбом. И я буду верен тебе. Буду верен нам. Но для того, чтобы все это не рухнуло, ты тоже должна быть верна.
Он прочистил горло.
– И мы должны оставить прошлое позади. Потому что, милая, так оно и есть. Это прошлое.
Мне мимоходом вспомнилась Джина, но я не знала, сколько он трахался с ней, параллельно занимаясь любовью со мной. Я знала лишь, что больше это не повторится, и верила ему.
– Это все месяцы. Значит, ты спала только с одним мужчиной с тех пор, как мы были вместе?
Он недоверчиво взглянул на меня. Что ж, у него были все основания для недоверия.
Зажмурившись, я собралась с силами.
– Нет. На Гавайях я спала с Таем Нико. Он модель.
– На Гавайях? В мае?
– Ага.
– Всего один раз?
От моего ответа зависело так много.
– Нет, – дрожащим голосом призналась я, потому что уж лгуньей точно никогда не была.
Ни за что на свете я бы не начала свои первые настоящие отношения за много лет со лжи.
– Черт!
Уэс вскочил и снова начал расхаживать, дергая себя за волосы и матерясь. Похоже, так выглядела его автоматическая реакция на неприятности.
– Ты не понимаешь. Уэс, мы просто развлекались! Сейчас он уже с другой женщиной. И намерен на ней жениться! – прокричала я, чтобы до него поскорей дошло.
Уэс был для меня слишком важен, чтобы потерять его из-за такого пустяка.
Он замотал головой. Его плечи снова поникли.
– Вот дерьмо. Милая, ты просто убиваешь меня. Ты провела месяц в раю, занимаясь любовью с другим мужчиной?
Он специально использовал слово «рай», чтобы сильнее помучить меня. Что ж, пришло время снять боксерские перчатки.
– А ты провел последние черт знает сколько месяцев, трахаясь с Джиной ДеЛука, любимицей всей Америки, горячей красоткой, самой сексуальной женщиной в мире. И я должна просто смириться с этим?
Уэс отшатнулся на несколько шагов, словно подстреленный из пушки, и ухватился рукой за прикроватный столик, стоявший сзади.
– Миа, но она для меня ничего не значит! – воскликнул он, прижав руки к груди. – Ничего!
– Сложно в это поверить. Ваша «случайная» связь длилась несколько месяцев.
На слове «случайная» я изобразила руками кавычки.
– Ты не думаешь, что она считает это чем-то большим?
– Нет, не считает, – покачал головой он. – Клянусь.
– Неважно. Повторяй это себе до тех пор, пока не поверишь. По крайней мере, я могу сказать, что провела время с Алеком и Таем и двинулась дальше. Теперь я в совершенно другом месте. Я. Люблю. Тебя! Я никогда не говорила им этих слов, вкладывая в них такой смысл. Может, я люблю их как друзей, как людей, небезразличных мне – и я знаю, что тоже им небезразлична – но я не влюблена в них. Колоссальная разница. Я никогда не была в них влюблена. А ты можешь сказать то же самое о Джине? А?
Мой голос сорвался на визг. В тот момент, когда я вскочила и швырнула свой стакан в стену, стало понятно, что я совершенно вышла из себя. А он даже не разбился. Никакого удовлетворения. Черт побери Антона и его пристрастие к качественной посуде.
Застонав, я плюхнулась обратно на кушетку и стиснула руками голову.
– Вот почему я никогда не влюбляюсь.
Я сказала это вслух и повторила про себя. Повторяла снова и снова, как заклинание.
Без всякого предупреждения Уэс приподнял меня и развернул так, что я оказалась у него на коленях, лицом к нему.
– Никогда не жалей о том, что влюбилась в меня. Это ранит больней всего, что ты можешь сказать или сделать.
Он прижал ладони к моим щекам.
– Это все? Ничего больше? Двое парней? Один насильник и куча новых друзей?
Облизнув губы, я кивнула.
– Ладно, милая.
Сглотнув, он выложил мне свое признание.
– Что касается меня, я только время от времени встречался с Джиной. Мы оба можем оставить это в прошлом.
От этих слов мое сердце запело. Я расслабилась, словно услышав звуки детской колыбельной. Здесь, с ним, когда я сидела у него на коленях, а его руки гладили мои бедра, мне стало так легко.
