– Ну, это не совсем особняк… – начала я, но меня безжалостно перебили.
– Заткнись! Ты. Что. Чокнулась? Тебе надо провериться у психиатра?
Я автоматически потерла макушку.
– Насколько я знаю, нет.
Джин застонала.
– Ладно, скажи мне одну вещь. И мне вовсе не хочется спрашивать тебя об этом, подружка, но все равно надо.
Я медленно выдохнула, мысленно готовясь к тому, что Джин на меня обрушит.
– Ты делаешь это из-за того мелкочленного говнюка, который напал на тебя в Вашингтоне?
Зажмурившись, я обхватила себя руками.
– Нет, милая, нет. Вовсе нет. Когда я была в Майами, Уэс приехал на мой день рождения.
– Да-да, я в курсе. Я же этого Казанову и послала, помнишь?
– И пока он был там, мы оба признались в своих чувствах – в том, что происходило между нами с января, который я провела здесь. Джин, я люблю его.
– Ох, Иисус Христос на ходулях! Опять! Только не это любовное дерьмо!
Она начала бормотать что-то, чего я не могла толком разобрать, но было понятно, что Джин перешла в режим проповеди.
– Ты любишь каждого, Миа. Это в твоей ДНК, в генетическом коде. Ты встречаешь горячего парня. Ты трахаешься с горячим парнем. И ты влюбляешься в горячего парня. Ты не в первый и не в последний раз повторяешь эту схему.
В словах Джин было разумное зерно. В прошлом именно так это и работало. Но не сейчас, не с Уэсом.
– Я не влюбилась в других парней, с которыми трахалась за последний год. Объясни-ка это.
– Объясни, почему парни и девчонки резвятся в стогу. Ну ладно, когда мальчик встречается с девочкой, вырабатываются феромоны…
Застонав, я резко выдохнула.
– Джинель! Пожалуйста, сконцентрируйся.
Я почти топнула ногой от негодования. Черт, я позвонила не той сестре. Надо было звякнуть Мэдди, моей кровной сестренке, а не сестре по духу. Мэдди была бы на седьмом небе от счастья. В основном потому, что она уже нашла своего единственного и обручилась с ним. Таким людям хочется, чтобы и все остальные оказались в их ситуации: а именно, были счастливы и влюблены.
– Миа, я… я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Снова.
Джин испустила долгий и глубокий вздох. Настолько, что даже с такого расстояния я могла услышать, как в ней клокочет тревога.
– Я знаю, Джин. Правда. Но просто, понимаешь, мы то сходились, то расходились в течение нескольких месяцев. Если бы мне не пришлось разгребать папино дерьмо, я так и осталась бы здесь.
– Если бы тебе не пришлось разгребать папино дерьмо, ты бы вообще туда не попала!
Туше. Прямо в яблочко.
– А как насчет этой ва-Джины? Что с ней? – брюзгливо спросила она, даже не пытаясь скрыть отвращение.
– Ее нет.
Джинель неодобрительно фыркнула.
– Нет. И все. Вопрос закрыт.
Моя закадычная подруга так подчеркнула последние слова, что стало понятно – Джин в это совершенно не верит.
Я пожала плечами, но она этого видеть не могла.
– Если верить Уэсу, то да.
В трубке раздалось очередное сдавленное фырканье.
– Что ж, ему хоть в благоразумии не откажешь.
В груди вскипел смех, снимая душившее меня напряжение. Давящее чувство, похожее на изжогу, начало рассеиваться, и я ощутила облегчение.
– Порадуйся за меня, – шепнула я.
В моей просьбе прозвучал оттенок мольбы.
– Милая, я радуюсь. И всегда буду радоваться, но ты же понимаешь, что твоя лучшая подруга всегда должна взвесить все «за» и «против». И защищать тебя даже тогда, когда ты этого не хочешь. Это же в чертовом, мать твою, учебнике для лучших друзей, как раз под разделом, где говорится, что надо похлопать подругу по спине и утешить ее после того, как она подцепила парня на одну ночь, не может вспомнить его имя и чувствует себя совершенной шлюхой. Моя задача состоит в том, чтобы ты не чувствовала себя шлюхой, даже когда ты и ведешь себя как шлюха.
В ее логике были свои достоинства. Конечно, весьма извращенные и больные, но все равно она беспокоилась обо мне. Джинель любила меня сильней, чем другие, и я знала это так же точно, как то, что обожаю крутые концертные футболки и свой мотоцикл «Сьюзи».
– Спасибо, что заботишься обо мне и беспокоишься за меня… хоть ты и тупая потаскушка.
Джин шумно вдохнула.
– Поняяятно. Значит, так вот. Ну ладно, – протянула она и прищелкнула языком. – Я же вижу тебя насквозь. Насквозь, психованная ты сучка.
Узнаю свою девочку. Я улыбнулась.
– По крайней мере, я не верчу задницей на сцене ради заработка, – парировала я.
Она театрально ахнула.
– По крайней мере, я не раздвигаю ноги ради денег, шлюха!
– Люблю тебя, Джин.
– Люблю твою уродскую морду. Скоро пересечемся?
– Надеюсь, толстожопик, – сказала я и с космической скоростью нажала «отбой».
Таковы были правила. Я выиграла. Вскинув кулак, я сплясала короткий победный танец, дрыгая коленками и виляя задницей так, как научила меня Мария де ла Торре в Майами. Черт, эта белая девушка умеет танцевать. Ну а выглядела ли я при этом как курица с отрезанной головой или нет, уже совсем другая история. По крайней мере, в разговоре с лучшей подругой последнее слово осталось за мной. Это случалось редко, но теперешний раунд… целиком мой.
* * *
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Уэс крутанул бедрами, еще глубже входя в меня. Он снова быстро твердел, так и не выходя из меня, – и это притом, что мы едва-едва завершили крайне активный раунд крышесносного секса.
– Мы уже обсуждали это. И ты согласился.
Он нахмурился и легонько толкнул бедрами. Пот на наших телах еще не остыл, а он уже вышел на второй круг. Ненасытный. О, я везучая, везучая девушка!
Пальцы Уэса сжались на мясистой части моих бедер.
– Знаю, что обсуждали, но я подумал, что могу склонить тебя к другому, более приятному пути.
Нагнувшись, он втянул в рот розовый сосок. Жар его рта вкупе с нежными движениями языка заставили меня инстинктивно вжаться в него, проталкивая напрягшийся член еще глубже. Мы оба застонали.
– Видишь, ты уже начала входить во вкус.
Он ухмыльнулся и двинул бедрами, одновременно насаживая меня на свой член. Теперь он был полностью эрегирован и полностью внутри меня. Положив руки на грудь Уэса, я приподнялась и с силой опустилась.
– Матерь Божья! Предупреждать надо! Милая, так ты кастрируешь меня еще до того, как начнется все веселье.
