– Туалет. Я запнулся вот, дверь и открылась. Простите, ради бога. – Полицейский снова заглянул в радиорубку. – Боже милостивый! Здесь, похоже, пожар. Я сейчас же вызову пожарную команду. Малькольм, давай…
– Нет… нет! – запротестовал Суслев и рявкнул по-русски Борадинову и вахтенным матросам: – Тушите огонь!
Рывком вытащив руку из кармана, он подтолкнул Борадинова, чтобы тот вышел из оцепенения. Суслев не заметил, как обшлагом рукава зацепил одну из расшифрованных радиограмм и она упала на палубу. Из-за пульта управления мудреным радиооборудованием валил дым. В руках у вахтенного матроса уже оказался огнетушитель.
– Боже милостивый! Что же это могло произойти? – вопрошал Армстронг. – Вы уверены, что вам не нужна помощь?
– Нет-нет, благодарю вас. – От ярости лицо Суслева пошло пятнами. – Благодарю вас, суперинтендент. Я… увидимся в воскресенье.
– До свидания, сэр. Пойдем, Малькольм.
В растущей суматохе Армстронг направился было к трапу, потом наклонился, и не успел Суслев понять, в чем дело, как суперинтендент поднял какую-то бумажку и стал быстро спускаться на берег. Малькольм Сунь последовал за ним.
Ошеломленный Суслев снова сунул руку в карман. Забыв про пожар, он метнулся к себе в каюту, чтобы проверить, какой радиограммы не хватает.
Внизу на пристани у обоих трапов уже выстроились полукругом полицейские в форме. Армстронг опустился на заднее сиденье машины рядом с Синдерсом. Несмотря на темные круги под глазами и помятый костюм, шеф Эм-ай-6 был спокоен и бдителен.
– Сработали вы прекрасно, и тот и другой! Да. Насколько я понимаю, связи у них теперь не будет примерно целые сутки.
– Да, сэр. – С колотящимся сердцем Армстронг шарил в кармане, ища зажигалку.
Синдерс наблюдал за Малькольмом Сунем, который садился за руль.
– Что-то случилось? – задумчиво спросил он, озадаченный выражением землистого лица.
– Ничего, ничего особенного, сэр. – Малькольм Сунь повернулся к нему: вся спина у китайца была мокрая от пота, сердце покалывало, и во рту до сих пор оставался тошнотворный привкус возбуждения, смешанного с яростью и страхом. – Когда… когда я старался задержать их, чтобы отвлечь внимание от суперинтендента, я… они меня подзавели, два эти ублюдка.
– Да? Каким образом?
– Ну… стали браниться, так что я… я тоже сказал им пару ласковых. – Сунь отвернулся и устроился поудобнее, чтобы избежать пронизывающего взгляда Синдерса. – Только поругался, – добавил он, стараясь не выдать голосом напряжение.
– Жаль, что никто из них не ударил вас.
– Да-да, я был к этому готов.
Синдерс бросил быстрый взгляд на Армстронга. Тот щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и стал в свете пламени изучать бумажку. Синдерс перевел взгляд вверх, на судно. Там, у трапа, стоял Суслев и не сводил с них глаз.
– Видать, он на самом деле сильно разозлился. Хорошо. – На лице у Синдерса промелькнула улыбка. – Очень хорошо.
Именно он с одобрения сэра Джеффри отдал приказ нанести внезапный визит на «Иванов», чтобы попытаться лишить русских связи – и самоуспокоенности – и тем самым оказать давление на «Артура» и агентов «Севрина» в надежде, что это заставит их проявить себя. «И „крота“ у нас в полиции, – мрачно добавил сэр Джеффри. – Ведь Брайан Квок не может быть тем шпионом, о котором упоминается в бумагах АМГ, не так ли?»
И Синдерс с ним согласился.
Армстронг погасил зажигалку. После недолгого колебания он сказал:
– Ты бы лучше собрал подразделение, Малькольм. Довольно уже тут околачиваться. Верно, мистер Синдерс?
– Да-да, теперь можно уезжать.
Сунь послушно вышел. Армстронг наблюдал за стоящим на палубе Суслевым.
– Вы… э-э… вы ведь читаете по-русски, сэр, да?
– Да, читаю. А что?
Армстронг передал ему бумажку, осторожно держа ее за края.
– Это выпало у Суслева из кармана.
Синдерс так же осторожно взял бумажку, не спуская, однако, глаз с Армстронга.
– Вы не доверяете старшему агенту Суню? – негромко спросил он.
– Доверяю. О да. Но китайцы есть китайцы, а это написано по-русски. Я по-русски читать не умею.
Синдерс нахмурился. Через секунду он кивнул. При свете зажигалки он дважды внимательно пробежал глазами бумажку и вздохнул:
– Это сводка погоды, Роберт. Жаль. Если только она не зашифрована, это лишь метеорологическая сводка. – Он осторожно сложил бумагу по тем же сгибам. – Ценность могут представлять отпечатки пальцев. Возможно, это шифровка. На всякий случай я передам листок нашим шифровальщикам.
Синдерс снова устроился в машине поудобнее. В бумаге говорилось:
Сообщите «Артуру», что в ответ на его просьбу применить к предателю Меткину «срочное мероприятие номер один» отдан приказ о немедленном перехвате в Бомбее. Второе: встреча с американцем перенесена на воскресенье. Третье и последнее: папки АМГ остаются «приоритетом номер один». «Севрин» должен приложить максимум усилий, чтобы добиться успеха. Центр.
«Ну и что это за американец? – гадал Синдерс. – И кто должен встретиться с ним: „Артур“ или кто-то другой? Капитан Суслев? Такой ли он безобидный, как кажется? И кто из американцев? Бартлетт, Чолок, Банастасио или кто-то еще? А может, Питер Марлоу, этот англо-американский писатель-всезнайка с его любопытными измышлениями?
Вступали ли Бартлетт и Чолок в контакт с Центром в июне этого года в Москве? Был или не был вместе с ними Питер Марлоу, который якобы случайно оказался там, где намечалась совершенно секретная встреча иностранных агентов?
Или этот американец никакой не приезжий, а живет здесь, в Гонконге?
Может, Роузмонт? Или Лэнган? И тот и другой прекрасно подошли бы.
Есть над чем подумать.
Например, кто этот четвертый? Кто эта „очень-очень важная персона“, стоявшая над Филби? Куда ведут эти нити? В „Книгу пэров“ Берка?
[101] Или, может быть, в чей-то замок или даже дворец?
Кто эта таинственная фрау Грессерхофф, которая приняла второй звонок Кернана, а потом растаяла в воздухе как дым?
И как быть с проклятыми папками? Как быть с проклятым АМГ и проклятым Данроссом, который, черт побери, строит из себя умника…»
Было уже около полуночи. Данросс с Кейси, довольные, сидели рядом в забранной стеклом передней части парома «Голден ферриз», который уверенно поворачивал к пристани на коулунской стороне. Ночь была хороша, хотя тучи нависали так же низко. Открытая часть палубы была по-прежнему закрыта от дождя брезентом, но там, где они сидели, видимость оставалась хорошей и в распахнутое окно врывался соленый морской ветерок.
