– Конечно, конечно, Иэн, если это в рамках закона. Но чем я рискую? – Она и так была насторожена, а сейчас напряглась до предела.
– Всем, что у вас есть в банке, вашим домом в Лорел-Каньон, вашими акциями в «Пар-Кон» против суммы от двух до четырех миллионов в течение тридцати дней. Что скажете?
Сердце у нее колотилось, его нескрываемое возбуждение захлестывало.
– О’кей, – произнесла она и тут же пожалела об этом, потому что внутри все затрепетало. – Боже!
– Прекрасно. Подождите здесь минутку, я схожу за Бартлеттом.
– Подождите! Он что, тоже принимает в этом участие? О чем вообще речь, Иэн?
Он расплылся в улыбке:
– О небольшой возможности подзаработать. Да, без Бартлетта никак нельзя. Из-за этого вы можете передумать?
– Нет, – взволнованно ответила она, – но я сказала, что хочу получить свою… то, что мне будет причитаться, вне «Пар– Кон».
– Я помню. Подождите здесь.
Данросс поспешил назад в свою ложу, нашел Бартлетта, привел его, а потом увлек их за собой по коридору, в котором царила суматоха, в кухню «Струанз», здороваясь по дороге то с тем, то с другим. На небольшой кухоньке все были заняты делом, и никто не обратил на них никакого внимания. Данросс открыл дверь в крохотную тайную комнатушку, которая была тщательно звукоизолирована. Четыре стула, стол, телефон.
– Ее устроил мой отец в бытность тайбанем: на скачках заключают множество сделок. Прошу садиться. Так вот. – Он посмотрел на Бартлетта. – У меня к вам деловое предложение, к вам и к Кейси лично. Это никак не касается нашей договоренности по «Пар-Кон» и не имеет никакого отношения к проекту «Пар-Кон» – «Струанз». Вам это интересно?
– Конечно. Какая-нибудь гонконгская махинация?
– А вы против? – широко улыбнулся Данросс. – Это честное, как перед Богом, деловое предложение по-гонконгски.
– О’кей, выкладывайте.
– Прежде всего два основных правила: играю я, вы стоите в стороне, но получаете сорок девять процентов прибыли, которые делятся между вами двоими поровну. О’кей?
– Каков план игры, Иэн? – осторожно ушел от ответа Бартлетт.
– Далее: к девяти ноль-ноль в понедельник вы переводите в выбранный мной швейцарский банк два миллиона американских долларов.
Бартлетт прищурился:
– Против чего?
– Против сорока девяти процентов прибыли.
– Какой прибыли?
– Вы же перевели два миллиона американских долларов для Горнта – без документов, без печатки, без ничего, только против ожидаемой прибыли.
Бартлетт ухмыльнулся:
– И давно вы знаете об этом?
– Я же говорил, здесь секретов не утаишь, – улыбнулся в ответ Данросс. – Вы играете?
Бартлетт бросил взгляд в сторону Кейси, и Данросс перестал дышать.
– Кейси, ты знаешь, о чем речь?
– Нет, Линк. – Кейси повернулась к Данроссу. – Что это за махинация, Иэн?
– Сначала я хочу знать, получу ли два миллиона в качестве аванса без каких-либо юридических обременений – если вы играете по этой схеме.
– Какова возможная прибыль? – спросила Кейси.
– От четырех до двенадцати миллионов американских долларов. Без налогообложения.
Кейси побледнела:
– Без налогообложения?
– Без обложения любыми гонконгскими налогами, и, если хотите, мы поможем вам не платить налоги в Штатах.
– А каков… каков срок выплаты? – спросил Бартлетт.
– Размер прибыли будет определен в течение тридцати дней. Выплата займет пять-шесть месяцев.
– От четырех до двенадцати миллионов – это все или только наша доля?
– Ваша доля.
– Для чего-то абсолютно, стопроцентно легального это очень большая прибыль.
Повисла продолжительная тишина. Данросс ждал, ему хотелось, чтобы вопросы задавали они.
– Два миллиона наличными? – спросил Бартлетт. – Никаких ценных бумаг, ничего?
– Да. Но после того, как я изложу суть дела, вы можете или перевести их, или пасануть.
– Какое отношение к этому имеет Горнт?
– Абсолютно никакого. Это предприятие не имеет никакого отношения ни к Горнту, ни к «Ротвелл-Горнт», ни к «Пар-Кон», ни к вашему интересу к нам, ни к нашей сделке. Это дело абсолютно стороннее, что бы ни произошло, – даю вам слово. И клянусь перед Господом никогда не говорить Горнту, что вы перевели эти два миллиона, что вы – мои партнеры, что мы в доле – и, кстати, что мне известно, как вы трое продавали мои акции, играя на понижение. – Он улыбнулся. – Должен признать, это была очень неплохая идея.
– Мои два миллиона определяют успех этой сделки?
– Нет. Они ее подмазывают. Как вы знаете, у меня нет двух миллионов наличными, иначе бы я и приглашать вас не стал.
– А почему нас, Иэн? Если сделка так хороша, вы могли бы без труда получить два миллиона у одного из ваших здешних приятелей.
– Да. Но я предпочитаю увеличить соблазн для вас двоих. Кстати, наша договоренность в силе до полуночи вторника. – Данросс сказал это как отрезал. Потом заговорил уже другим голосом, и оба почувствовали его ликование. – Но этим – этим деловым предприятием – я могу показать вам, насколько мы превосходим «Ротвелл-Горнт», насколько увлекательнее иметь дело с нами, чем с ним. Вы – человек рисковый, я тоже. Вас называют «Рейдер» Бартлетт, а я – тайбань Благородного Дома. Вы рискнули какими-то жалкими двумя миллионами с Горнтом, без всякой печатки, так почему вам не рискнуть со мной?
Бартлетт бросил взгляд на Кейси. По ней было не разобрать, «за» она или «против», хотя он понимал, какой это для нее громадный соблазн.
– Раз вы устанавливаете правила, Иэн, ответьте мне на такой вопрос: два миллиона вношу я, почему мы с Кейси в равных долях?
– Я помню, что вы говорили за ужином об «отвальных». Вы свои получаете, а она – нет. Теперь у нее будет возможность получить свои.
– А почему вы так заботитесь о Кейси? Пытаетесь разделять и властвовать?
– Если бы это было возможно, вы не имели бы таких особых партнерских и деловых отношений. Она ваша правая рука, говорили вы мне. Понятно, что она очень важна для вас и для «Пар-Кон», так что ей полагается доля.
– А чем она рискует?
– Она вкладывает свой дом, свои сбережения, свои акции в «Пар-Кон» – все, что у нее есть, – вместе с вами. Она подписывается под всем этим за половинную долю. Верно?
– Конечно, – кивнула Кейси, которая была ни жива ни мертва.
Бартлетт резко повернулся к ней:
– Ты вроде говорила, что ничего об этом не знаешь?
