– Иэн, дорогой. – Хэвегилл встал и протянул руку. – Приношу искренние извинения, что не смог встретиться с тобой вчера. А прием вечером вряд ли подходил для деловых разговоров, а? Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Как мне кажется. Пока. А ты?
– Немного слабит, а с Констанцией все в порядке, слава богу. Добравшись домой, мы оба приняли хорошую дозу старого доброго средства доктора Коликоса. – Этот чудодейственный напиток изобрел доктор Коликос для лечения желудочных расстройств во время Крымской войны, когда британские солдаты тысячами умирали от тифа, холеры и дизентерии. Формула лекарства до сих пор хранится в тайне.
– Ужасная гадость! Доктор Тули тоже заставил нас принять его.
– А с остальными – страшное дело, верно? Жена Токса, а?
– Я слышал, ее тело обнаружили сегодня утром под какими-то сваями, – мрачно сказал Джонджон. – Не получи я «розовый билет», мы с Мэри тоже были бы там. – «Розовый билет» означал разрешение жены провести где-то вечер без нее. Можно было пойти поиграть в карты с приятелями, или наведаться в Клуб, или показать город кому-то из приезжих, или предпринять еще что-нибудь – но с ее благосклонного разрешения.
– Вот как? – улыбнулся Хэвегилл. – И кого же из дам ты осчастливил?
– Я играл в бридж с Мак-Брайдом в Клубе.
Хэвегилл рассмеялся:
– Ну что ж, без осторожности нет и доблести. К тому же нельзя забывать о репутации банка.
Данросс чувствовал, что отношения у этих двоих напряженные. Он молча ждал с вежливой улыбкой.
– Чем могу быть полезен, Иэн? – спросил Хэвегилл.
– Мне нужен дополнительный кредит – сто миллионов на тридцать дней.
Наступила мертвая тишина. Оба смотрели на него не отрываясь. Данроссу показалось, что он заметил промелькнувшую в глазах Хэвегилла издевку.
– Это невозможно! – услышал он его слова.
– Горнт ведет на нас атаку, это ясно всем. Вы оба знаете, что мы стоим прочно, надежно и дела у нас идут хорошо. Мне нужна ваша открытая массированная поддержка. Тогда он не осмелится продолжать, а деньги мне, вообще-то, не понадобятся. Но что мне действительно нужно, так это обязательство. Прямо сейчас.
Снова молчание. Джонджон ждал. Хэвегилл закурил.
– А что насчет сделки с «Пар-Кон», Иэн?
Данросс рассказал.
– Во вторник мы подписываем контракт.
– Ты можешь доверять этому американцу?
– Мы заключили соглашение.
И опять молчание. Его смущенно нарушил Джонджон:
– Это очень хорошая сделка, Иэн.
– Да. А ваша открытая поддержка заставит Горнта и «Блэкс» прекратить атаку.
– Но сто миллионов? – проговорил Хэвегилл. – Это вне пределов возможного.
– Я же сказал, что вся сумма мне не потребуется.
– Это предположение, дорогой друг. Нас могут против желания вовлечь в очень большую игру. До меня дошли слухи, что Квиллана финансируют из-за границы: его поддерживают из Германии. Мы не можем ввязываться в борьбу с каким-нибудь консорциумом немецких банков – риск слишком велик. Ты уже перебрал лимит возобновляемого кредита. А еще эти пятьсот тысяч акций, которые ты купил сегодня и должен оплатить в понедельник. Извини, но нет.
– Поставь это на голосование совета директоров. – Данросс знал, что у него достаточно голосов, чтобы провести решение, даже если Хэвегилл будет против.
Молчание.
– Очень хорошо. Я, конечно, поставлю этот вопрос на голосование – на следующем заседании совета.
– Нет. На три недели откладывать нельзя. Прошу созвать экстренное собрание.
– Извини, но я этого делать не стану.
– Почему?
– Я не должен объяснять почему, Иэн, – отрезал Хэвегилл. – «Струанз» не владелец этого банка и не контролирует его, хотя у тебя значительный пакет наших акций, а у нас – твоих и ты – ценный клиент. Я с удовольствием подниму этот вопрос на следующем заседании. Созывать экстренные собрания – моя, и только моя, прерогатива.
– Согласен. Равно как и предоставлять кредиты. Никакое собрание тебе не нужно. Ты можешь сделать это хоть сейчас.
– Я буду рад передать эту просьбу совету директоров на следующем заседании. Еще вопросы есть?
Данросса так и подмывало размазать по лицу врага удовольствие, которое тот еле скрывал, но он сдержался.
– Мне нужен этот кредит, чтобы поддержать мои акции. Прямо сейчас.
– Конечно, и Брюс, и я прекрасно понимаем, что авансовый платеж по сделке с «Пар-Кон» позволит вам заплатить за суда и частично погасить задолженность «Орлину». – Хэвегилл попыхивал сигаретой. – Кстати, насколько я понимаю, «Орлин» не собирается возобновлять кредит: тебе придется выплатить им все полностью в течение тридцати дней в соответствии с условиями контракта.
– Откуда ты знаешь? – вспыхнул Данросс.
– От председателя, конечно. Я позвонил ему вчера вечером и спросил, бу…
– Что ты сделал?!
– Что слышишь, мой дорогой друг. – Хэвегилл уже открыто наслаждался потрясением Данросса и Джонджона. – У нас есть все права делать запросы. В конце концов, мы банкиры «Струанз» и должны знать. Наши ценные бумаги тоже подвергнутся риску, если вы обанкротитесь, верно?
– И ты поспособствуешь тому, чтобы это случилось?
С видимым удовольствием Хэвегилл потушил сигарету.
– Банкротство любого крупного бизнеса в колонии, не говоря уже о Благородном Доме, не в наших интересах. О, конечно нет. Беспокоиться не надо. В нужный момент мы вмешаемся и купим твои акции. Мы никогда не позволим Благородному Дому рухнуть.
– И когда же наступит этот нужный момент?
– Когда цена акций будет подходящей.
– И сколько же это?
– Мне нужно подумать над этим, Иэн.
Данросс понял, что проиграл, но виду не подал.
– Подождешь, пока акции будут продавать почти даром, а потом приобретешь контрольный пакет.
– Компания «Струанз» теперь акционерное общество, хотя с ней связано много других, – сказал Хэвегилл. – Возможно, было бы разумнее прислушаться к тому, что советовали Аластэр и я. Мы указывали, чем ты рискуешь, превращая компанию в акционерное общество. И возможно, тебе следовало посоветоваться с нами, прежде чем покупать такое огромное количество акций. Квиллан, очевидно, считает, что ты у него в руках. А средства твои на самом деле немного рассредоточены, старина. Но бояться не надо, Иэн. Банкротства Благородного Дома мы не допустим.
Усмехнувшись, Данросс встал:
– Без тебя в колонии будет гораздо лучше.
– Что ты говоришь? Я останусь на своей должности до двадцать третьего ноября, – огрызнулся Хэвегилл. – А вот ты можешь вылететь из колонии раньше меня!
