Бартлетт заворочался и проснулся.
– Орланда?
– Да, дорогой, я здесь. О, какое ты чудо! Спи, времени у нас хоть отбавляй, спи, – радостно убаюкивала она его, довольная, что отпустила ама на весь день и ночь.
– Да, но…
– Спи. Через некоторое время я принесу какой-нибудь китайской еды и…
– Может, ты хотела бы…
– Спи, мой дорогой. Все в порядке.
Глава 79
19:30
Тремя этажами ниже на другой стороне дома, что выходила на склон холма, Четырехпалый У смотрел телевизор. Это была квартира Венеры Пань, и он сидел, развалясь в покойном кресле, сняв туфли и ослабив галстук. Рядом на обычном стуле сидела старая ама, и оба время от времени разражались грубым хохотом, потешаясь над старыми фильмами с Лорелом и Харди
[146].
– И-и-и, Толстый ведь сейчас зацепится своей, ети его, ногой за строительные леса? – фыркнул Четырехпалый. – А…
– А Худой получит по лбу доской! И-и-и.
Оба смеялись над трюками, которые видели уже раз сто, потому что эти старые черно-белые ленты крутили без конца. Фильм кончился. На экране появилась Венера Пань, чтобы объявить следующую передачу, и Четырехпалый вздохнул. Она смотрела с экрана прямо на него, и он, как и все сидящие перед телевизором мужчины, был уверен, что эта улыбка предназначена ему одному, и хотя У не мог разобрать, что она там лопочет по-английски, понимал он ее очень хорошо. Его взгляд был прикован к грудям Венеры Пань: он мог завороженно смотреть на них часами, У разглядывал их вплотную, но так и не обнаружил ни единого признака хирургического вмешательства, о котором шептался весь Гонконг.
– Титьки у тебя, надо признать, само совершенство. Такой формы и такого размера я еще не встречал, – авторитетно заявил он, еще на ней, позавчера вечером.
– Ты говоришь так, чтобы польстить своей бедной Дочке, которая уже почти нищая, о-хо-хо!
– Это ты почти нищая? Ха! А разве Банкир Кван не передал тебе вчера этот жалкий мех и, как я слышал, добавил еще тысячу к тому, что он ежемесячно выплачивает по чеку?! А я, разве я не сказал тебе, кто выиграет в первом и третьем заездах и кто займет второе место в пятом? Ты на этом заработала тридцать тысяч минус пятнадцать процентов моему осведомителю – и никаких усилий, проще, чем мне ветры пустить!
– Подумаешь! Об этих двадцати тысячах восьмистах гонконгских долларах и говорить-то не стоит. Мне ведь самой приходится покупать гардероб, каждый день – новый костюм! Публика требует, и я должна с ней считаться.
Они продолжали спорить, пока, почувствовав приближение момента истины, он не попросил ее поработать ягодицами поэнергичнее. Она услужливо согласилась, причем взялась за дело с таким энтузиазмом, что от него осталась лишь физическая оболочка. Когда в конце концов его душа каким-то чудом вернулась из Небытия, он выдавил из себя, задыхаясь:
– Айийя, Маленькая Шлюшка, если ты сможешь сделать так еще раз, я подарю тебе кольцо с бриллиантом – нет-нет, не сейчас, клянусь небом! Я что тебе, бог? Не сейчас, Сладкоречивая, нет, не сейчас и не завтра, а в следующий раз…
Сегодня как раз и был следующий раз. Окрыленный прежним успехом и предвкушая будущий, он смотрел, как она прощается с телезрителями, показывая в улыбке ямочки на щеках, и начинается новая программа. Сегодня работа у нее заканчивалась рано, и, явственно представляя, как она торопливо выходит из телецентра и садится в его «роллс-ройс», он был уверен, что малышка волнуется, как и он сам. Сегодня Четырехпалый отправил вместе с ней на «роллс-ройсе» Пола Чоя, чтобы тот поболтал с Венерой по-английски, благополучно доставил до телецентра и быстро вернулся. А когда они встретятся вновь, «роллс-ройс» доставит их в варварские хоромы для еды в отеле заморских дьяволов. Кухня там заморская, отвратительная и запахи стоят невыносимые, но это одно из тех мест, где собираются все тайбани, куда приходят все влиятельные цивилизованные люди с женами, а когда их жены заняты – со своими шлюхами, так что он сможет показать всему Гонконгу, какая у него любовница и как он богат, а она похвастает своим бриллиантом.
– Айийя, – довольный, фыркнул он.
– Что такое, Досточтимый Господин? – подозрительно спросила ама. – Что-нибудь не так?
– Ничего, ничего. Подай мне, пожалуйста, немного бренди.
– Моя госпожа не любит запаха бренди!
– Хм, Старая Женщина, подай мне бренди. Что я, глупец? Я же не варвар из «внешних провинций». Конечно же, я пожую ароматных чайных листьев перед нашей встречей. Бренди неси!
Ворча, она ушла, но Четырехпалый не обращал на это внимания: старуха лишь пыталась защитить интересы своей хозяйки, так и должно быть.
Пальцы дотронулись до маленькой коробочки в кармане. Он приобрел кольцо сегодня утром, по оптовой цене у двоюродного брата, который был ему обязан. Камень обошелся Четырехпалому по меньшей мере в сорок восемь тысяч, и, хотя это чуть ли не вдвое превышало реальную цену бриллианта, он был недурен: голубовато-белый, отличного качества, и каратов немало.
«Еще одна такая встреча, как в последний раз, стоит того, – восторженно размышлял Четырехпалый, хотя его не оставляла тревога. – О да. И-и-и, я уж было подумал, что мой дух точно отошел навеки в Небытие, что на самой вершине жизни боги забрали его к себе! И-и-и, вот бы повезло, отправься я туда в тот самый момент! Да, но что еще более замечательно, я вернулся, чтобы брать приступом „нефритовые врата“ снова и снова!»
Старик рассмеялся вслух: он не страшился богов и был очень доволен. У него состоялась тайная встреча с Контрабандистом Юанем и Белым Порошком Ли, и его выбрали предводителем их нового Братства.
«И это абсолютно правильно, – думал он. – Разве не я вывел их на рынок через этого заморского дьявола Бана… – как бишь его? – когда одолжил денег Первому Сыну Чэнь, а тот взамен предложил включить в схему поставок опиума оружие, но имел глупость угодить в лапы к похитителям и получить лопатой по голове? О да.
И разве не я встречался на прошлой неделе с заморским дьяволом в Макао, чтобы договориться о финансировании, платежах и привести в движение всю эту широкомасштабную схему? Конечно, мне быть Великим Тигром, конечно, я должен получать бо́льшую часть прибыли!
Соединив их опыт с современными методами Прибыльного Чоя, я смогу поставить на новые рельсы контрабанду опиума в Гонконг, а также переработку доставленного сюда сырья в невероятно доходные „белые порошки“ и в конечном счете экспорт их на мировые рынки.
Теперь, когда Пол Чой работает в отделе морских и воздушных перевозок Второй Большой Компании, а двое внуков Юаня, которые тоже учились в Америке, – в отделе таможенной очистки грузов, а еще четверо окончивших университеты в Англии родственников Белого Порошка Ли определены в складские подразделения Благородного Дома в аэропорту Кай-Так и в погрузочно-разгрузочное подразделение „Ол Эйша эруэйз“, импорт и экспорт станут безопаснее, легче и еще выгоднее».
