Было очень темно: свет установленных внизу прожекторов не доходил до этой зоны, расположенной примерно на середине развалин.
– Есть тут кто-нибудь? – позвал солдат, весь обратился в слух и сделал несколько шагов.
Слева в цепи его товарищ оступился и упал в какую-то щель. Он очень устал, но только посмеялся над своей неуклюжестью и, полежав секунду, крикнул вниз, в землю:
– Есть кто-нибудь? – Он уже начал вставать, но вдруг замер, насторожась. Снова лег и крикнул в развалины: – Вы меня слышите? – и напряг слух.
– Да-а-а! – донесся слабый, еле слышный ответ.
Солдат взволнованно вскочил:
– Сержант! Сержант, сэр!
В пятидесяти ярдах от него на краю развалин стоял Горнт вместе с молодым лейтенантом, который руководил спасательными операциями в этом секторе. Они слушали по маленькому транзисторному приемнику выпуск новостей:
«…оползни по всей территории колонии. А сейчас еще одно прямое включение с Коутуолл-роуд. – Короткая тишина, а потом послышался хорошо знакомый голос, и молодой человек улыбнулся про себя. – Добрый вечер. Это Венера Пань, и я веду прямой репортаж об одном из самых ужасных несчастий, обрушившихся на колонию. – Ее голос так прелестно дрожал, и лейтенанту вспомнился превосходный, душераздирающий репортаж про жуткий пожар в Абердине, в котором она едва не пострадала, и его возбуждение усилилось. – Здания Роуз-Корт на Коутуолл-роуд больше нет. Высокая двенадцатиэтажная башня, которую видно было из любой точки Гонконга, стала ужасной грудой развалин. Моего дома больше нет. Сегодня вечером перстом Всемогущего эта башня повержена вместе с теми, кто жил там, и среди них моя преданная ганьсунь, которая растила меня с детства…»
– Сэр, – окликнул его сержант с середины оползня, – там кто-то есть!
Офицер и Горнт тут же поспешили к нему.
– Мужчина или женщина?
– Мужчина, сэр! Мне кажется, он сказал, что его зовут Бартер или как-то так…
У вала на Коутуолл-роуд упивалась собой Венера Пань: она в центре всеобщего внимания, купается в лучах славы и юпитеров выездной группы радио и телевидения. Продолжая читать по бумажке, которую ей сунули, Венера Пань то и дело отходила от написанного, модулировала голосом, пускала слезу, но аккуратно, чтобы не испортить макияж, и описывала катастрофу так, что у слушателей возникало чувство, будто они вместе с ней на склоне, по спине бегали мурашки от страха, и они благодарили судьбу за то, что на этот раз смерть обошла их стороной, что они сами и их близкие остались целы и невредимы.
– По-прежнему идет дождь, – почти шептала она в микрофон. – В списке тех, кто погиб, когда падающее здание Роуз-Корт обрушило часть верхних этажей Синклер-тауэрс, уже семь человек, четверо детей, трое китайцев, один англичанин, другие еще не найдены… – Слезы теперь одна за одной катились у нее из глаз. Голос прервался, и у тех, кто смотрел на нее, тоже перехватило дыхание.
Вначале телезвезда чуть волосы на себе не рвала от одной мысли, что ее квартиры больше нет, что нет всей одежды, бриллиантов и новой норки. Но потом вспомнила, что все стоящие украшения, которые подарил ее бывший ухажер, банкир Кван, отданы ювелиру для замены оправ, а норку перешивает портной.
«Что касается одежды, это ерунда. Четырехпалый с удовольствием накупит другой взамен.
Четырехпалый! Ох-ох, пусть этот старый козел выберется, пусть его спасут, как Улыбчивого Цзина! – исступленно молила она. – И-и-и, надо же случиться такому чуду! Если оно произошло с одним, то почему не может быть с другим? И конечно же, ни одному зданию не завалить старую А Пу. Эта точно выживет! Конечно выживет! Вот и Банкира Квана спасли! Разве я не рыдала от счастья, когда выяснилось, что он спасен? О, какой удачный, какой удачный день! Да, и этот Прибыльный Чой такой сообразительный, симпатичный, интересный парень. Будь у него деньги, настоящие деньги, он был бы для меня в самый раз. Хватит уже старых пердунов с их восковыми ян для восхитительной инь, самой восхитительной…»
Продюсер не выдержал. Он подскочил к микрофону и быстро проговорил:
– Мы продолжим наш рассказ, как только мисс Вене…
Она тут же вернулась из грез.
– Нет-нет, – произнесла она с бравадой, – мы не должны разочаровывать наших слушателей! – Театральным жестом она вытерла слезы и продолжила читать, импровизируя на ходу: – Там, на склоне, славные бойцы из корпуса гуркхов и ирландские гвардейцы, рискуя жизнью, предпринимают героические усилия по спасению наших братьев и сестер…
– Боже мой, какое мужество! – пробормотал какой-то англичанин. – Она заслуживает медали, как вы считаете, старина? – Он повернулся к соседу и с сожалением обнаружил, что тот китаец. – Ох, извините.
Пол Чой почти не слышал этих слов. Все его внимание было сосредоточено на носилках, которые спасатели тащили из развалин, спотыкаясь и скользя под светом установленных несколько минут назад прожекторов. Он только что вернулся из медпункта, развернутого под временным навесом на развилке Коутуолл-роуд, где такие же, как он, обезумевшие от горя родственники пытались опознать близких среди мертвых или раненых или сообщить имена пропавших, которые, вероятно, еще находятся под завалами.
Пол весь вечер мотался с места на место в поисках Четырехпалого. Полчаса назад один из пожарных пробрался через груду обломков туда, где рухнул пятый этаж. Там из-под развалин извлекли Ричарда и Майлин Кван, потом Джейсона Пламма, у которого не было половины головы, затем остальных, уже полумертвых.
Пол Чой подсчитал носилки. Четверо. На трех тела закрыты одеялами, два тела очень маленькие. Он содрогнулся при мысли о быстротечности жизни и снова задался вопросом, что будет завтра на фондовой бирже. Отменят торги по случаю траура? Боже, если биржа будет закрыта весь понедельник, к открытию во вторник акции «Струанз» точно пойдут по тридцать – должны пойти! Его даже замутило, закружилась голова.
В пятницу перед самым закрытием он пять раз вкладывал все до пенни из денег, что нехотя одолжил ему Четырехпалый, покупая с маржей. Пять раз по два миллиона гонконгских долларов. Он покупал акции «Струанз», «Блэкс», «Виктории» и «Хо-Пак» в надежде, что за выходные тайбань сумеет обратить поражение в победу, что слухи про обращение к Китаю верны, что «Блэкс» или «Виктория» осуществляют какую-то операцию.
Со времени встречи с Горнтом в Абердине, когда он поделился предположением, что «Блэкс» или «Виктория» постараются спасти «Хо-Пак», и заметил блеск в глубине хитрых глаз, Пол задавался вопросом: не угадал ли он, часом, намерения «больших парней»?
«О, это точно „большие парни“. Из-за нехватки денег они держат Гонконг за горло. Боже, и ведь какое у них выгодное положение!»
Когда на скачках Ричард Кван предложил ему купить акции «Хо-Пак» и почти сразу же после этого Хэвегилл объявил о приобретении «Викторией» контрольного пакета, Пол побежал в мужской туалет, и его вырвало. На десять миллионов накуплено акций «Хо-Пак», «Блэкс», «Виктории» и «Струанз» на самой нижней отметке рынка. А сегодня вечером, когда в девятичасовых новостях объявили, что Китай предоставляет полмиллиарда наличными и банковской панике конец, Пол понял, что стал мультимиллионером, мультимультимиллионером.
