– Добрый вечер, суперинтендент.
– Надеюсь, не заставил вас ждать?
– Нет-нет, нисколько.
Офицер провел его через несколько сообщающихся подвальных помещений к толстой железной двери в коробке из бетона, грубом сооружении посреди большого основного подвала. Рядом располагались стеллажи винного погреба. Он достал очередной ключ и отпер дверь. Она была очень тяжелой. Кросс вошел один, затворил ее за собой и закрыл на щеколду. Теперь можно было расслабиться: здесь он в полной безопасности, вдалеке от любопытных глаз и ушей, в святая святых, комнате для самых секретных разговоров. Над возведением этой бетонированной комнаты и центра связи трудились доверенные офицеры Эс-ай, только из числа англичан, чтобы исключить возможность установки подслушивающих устройств противника. На случай, если что-то все же было установлено, все сооружение еженедельно проверяли эксперты из специального подразделения.
В углу стояла сложная система передающих устройств, посылавшая сигнал на шифровальное устройство, шифр которого раскрыть было невозможно, затем на комплекс антенн на крыше Дома правительства, а потом через стратосферу в Уайтхолл.
Кросс включил ее. Послышалось приятное гудение.
– Министра, пожалуйста. Это «Азиат Один». – Называть свою сверхсекретную кличку доставляло ему огромное удовольствие.
– Да, «Азиат Один».
– Среди встречавших этого шпиона, Брайана Квока, был Цу-янь.
– Ага! Значит, мы можем вычеркнуть его из списка.
– И того и другого, сэр. Они теперь изолированы. В субботу при пересечении границы был замечен тот самый беглец – Джозеф Юй.
– Проклятье! Вам лучше бы приставить к нему группу слежения. У нас есть кто-нибудь в их атомном центре в Синьцзяне?
– Нет, сэр. Однако я слышал, что через месяц в Кантоне с мистером Юем встречается Данросс.
– Ага, и что насчет Данросса?
– Он наш человек, но никогда не будет работать на нас.
– А что Синдерс?
– Он действовал хорошо. Я не считаю его неблагонадежным.
– Прекрасно. Что «Иванов»?
– Они ушли в полдень. Тело Суслева обнаружить не удалось: разбор развалин потребует не одну неделю. Боюсь, если мы и найдем его, то лишь по частям. Пламм тоже погиб, так что нам нужно продумать изменения в «Севрине».
– Это слишком хорошая схема, Роджер, чтобы от нее отказываться.
– Да, сэр. На той стороне, наверное, тоже так считают. Когда прибудет замена Суслеву, я выясню, что они замышляют, и тогда мы сможем составить новый план действий.
– Хорошо. Что насчет де Вилля?
– Его переводят в Торонто. Прошу поставить в известность канадскую конную полицию. Далее, об атомном авианосце: личный состав пять с половиной тысяч офицеров и матросов, водоизмещение восемьдесят три тысячи триста пятьдесят тонн, восемь реакторов, максимальная скорость шестьдесят два узла, сорок два самолета F-4 «Фантом» II, каждый из которых может нести ядерный заряд, два «Хок» Марк V. Интересно, что для защиты от атаки он располагает лишь батареей ракет «земля – воздух» на правом борту…
Кросс продолжал доклад, очень довольный собой. Ему нравилась его работа, нравилось быть и на той и на другой стороне. «На трех сторонах, – напомнил он себе. – Да, тройной агент, денег хоть отбавляй, и хотя ни та ни другая сторона полностью мне не доверяют, я им нужен, они молятся, чтобы я был на их стороне – а не на другой. Иногда просто поражаешься на себя», – с улыбкой подумал он.
Армстронг стоял, устало навалившись на стойку информационного бюро в здании терминала Кай-Так и смотрел на дверь. Настроение у него было препаршивое. Как обычно, вокруг сновали люди. К своему удивлению, он увидел, как вошел Питер Марлоу с Флер и двое их детей с куклами и маленькими сумочками в руках. Флер выглядела бледной и изможденной. Марлоу тоже. В обеих руках он нес чемоданы.
– Привет, Питер, – приветствовал его Армстронг.
– Привет, Роберт. Допоздна работаете.
– Да нет, я… э-э… только что проводил Мэри. Она улетела в отпуск в Англию на месяц. Добрый вечер, миссис Марлоу. Я так расстроился, когда узнал.
– О, благодарю вас, суперинтендент, я впо…
– Мы едем в Бинкок, – торжественно сообщила, перебивая мать, ее четырехлетняя дочка. – Это на митирике.
– Ох, ну что ты говоришь, глупая? – перебила ее сестра. – Это Бункок на материке. Это в Китае, – с важным видом добавила она, обращаясь к Армстронгу. – Мы тоже в отпуск. Мама болела.
Питер Марлоу устало улыбнулся, и его лицо покрылось сеткой морщин.
– В Бангкок на недельку, Роберт. Отпуск для Флер. Старый док Тули сказал, что ей надо отдохнуть. – Он остановился, потому что девочки начали перепалку. – А ну, тихо, вы, обе! Дорогая, – обратился он к жене, – пройди регистрацию. Я догоню вас чуть позже.
– Конечно. Пойдемте. Ведите-ка себя как следует, и та и другая! – Она пошла прочь, и дети понеслись вперед.
– Боюсь, ей не очень-то удастся отдохнуть, – вздохнул Питер Марлоу. Потом негромко добавил: – Один из моих друзей просил передать, что наркодельцы встречаются в Макао в этот четверг.
– Вам известно, где именно?
– Нет. Но предполагается, что в их числе будет Белый Порошок Ли. И один американец. Банастасио. Вот такие слухи.
– Спасибо. И?..
– Это все.
– Спасибо, Питер. Приятного вам путешествия. Послушайте, в бангкокской полиции есть один человек, с которым вам стоит встретиться. Инспектор Самантаджал, скажите, что от меня.
– Спасибо. Какой ужас все, что случилось с Линком Бартлеттом и остальными, верно? Боже, меня ведь тоже приглашали на этот прием.
– Джосс.
– Да. Но ни ему, ни им это уже не поможет, верно? Бедолаги! До встречи на будущей неделе.
Армстронг смотрел вслед высокому человеку, потом вернулся к стойке информационного бюро и снова облокотился на нее, продолжая ждать с тяжелым сердцем.
Мысли снова и снова возвращались к Мэри. Вчера вечером у них произошла ужасная ссора, в основном из-за Джона Чэня, но в большей степени из-за того, как он провел последние несколько дней. Брайан, и «красная комната», и деньги, которые он взял и поставил на Пайлот Фиша, а потом мучительно ожидал, и выиграл, и положил все сорок тысяч обратно в ящик своего стола – чтобы никогда больше не прикасаться ни к единому пенни, – и расплатился со всеми долгами, и купил ей билет домой. А сегодня вечером эта ссора и ее слова: «Ты позабыл про нашу годовщину! Не о чем особо вспоминать, да? О, как я ненавижу это проклятое место, этих проклятых Вервольфов и все проклятое остальное. Не жди меня, я не вернусь!»
Он тупо закурил. Жуткий вкус, но курить приятно. В воздухе снова повисла влажность, такая противная, липкая. Тут он увидел входящую Кейси. Затушив сигарету, Армстронг пошел навстречу, с грустью отметив про себя, какая у нее тяжелая поступь.
