«Неужели Жак действительно коммунист и предатель? И Джейсон Пламм… И Тьюк… И „Р“… Кто это – Роджер Кросс или Роберт Армстронг? Конечно ни тот и ни другой и конечно не Жак! Боже мой, я знаю Жака почти всю жизнь, я знал де Виллей почти всю жизнь. Да, Жак мог предоставить Бартлетту некоторую информацию о наших внутренних делах, но не всю. Только не сведения о компании – они доступны лишь тайбаню. А это значит – Аластэр, отец, я или старый сэр Росс. Обо всех такое и подумать невозможно.
Да.
Но кто-то предатель, и это не я. А ведь еще есть „Севрин“».
Данросс огляделся. В небольшом уютном баре по-прежнему почти никого не было. Темно-зеленые кожаные кресла, полированные столы из старого дуба, стены увешаны репродукциями картин Квэнса. Многие оригиналы висели в Долгой галерее Большого Дома, остальные по большей части украшали коридоры банков «Виктория» и «Блэкс». Еще несколько хранились в частных коллекциях.
Он откинулся назад в нише, радуясь, что окружен собственным прошлым, оберегаем им. Прямо над головой висел портрет девушки-хакка со светловолосым мальчиком на руках, волосы которого заплетены в косичку. Полагали, что Квэнс написал этот портрет для Дирка Струана, который подарил его девушке с картины, Чжун Мэй-мэй, а ребенок у нее на руках – их сын Дункан.
Взгляд переместился на противоположную стену, где висели портреты Дирка и его сводного брата Робба рядом с картиной, изображавшей американского торговца Джеффа Купера на фоне Пика и побережья, каким оно выглядело в 1841 году. «Интересно, что сказал бы Дирк при виде своего детища сегодня? Оно процветает, строится, отвоевывает новые территории, остается центром мира, азиатского мира, который и есть единственный мир».
– Еще бренди, тайбань? – обратился к нему бармен-кантонец.
– Нет, спасибо, Фэн. Только «перрье», пожалуйста.
Телефон был рядом. Он набрал номер.
– Главное управление полиции, – ответил женский голос.
– Суперинтендента Квока, пожалуйста.
– Одну минуту, сэр.
Ожидая ответа, Данросс пытался принять решение насчет Жака.
«Это невозможно, – мучительно размышлял он. – Невозможно без чьей-то помощи. Если послать Жака во Францию за Сюзанной и Аврил, это изолирует его примерно на неделю. Может, поговорить с Синдерсом? Возможно, они уже знают. Боже милостивый, не напиши АМГ про букву „Р“, я пошел бы прямо к Кроссу. Возможно ли, чтобы он был „Артуром“?
Ну а вспомни Филби из Министерства иностранных дел, – говорил он себе. – Ужас… Как англичанин с таким происхождением, занимающий столь высокий пост и облеченный доверием, мог стать предателем? Равно как и двое других, Бёрджесс и Маклин. И Блейк. До какой степени можно верить АМГ? Бедняга. До какой степени можно доверять Джейми Кирку?»
– Прошу прощения, кто спрашивает суперинтендента Квока? – В трубке звучал уже мужской голос.
– Мистер Данросс из «Струанз».
– Минуточку, пожалуйста. – Недолгое ожидание, а затем другой мужчина, которого он сразу узнал, произнес: – Добрый вечер, тайбань. Роберт Армстронг… прошу прощения, но Брайана сейчас нет. Что-нибудь важное?
– Нет. Просто мы договорились встретиться в это время, чтобы выпить, а он задерживается.
– О, он об этом не упоминал – обычно в таких делах он точен. Когда вы с ним договаривались?
– Сегодня утром. Он звонил, чтобы рассказать про Джона Чэня. Есть какие-нибудь новости об этих ублюдках?
– К сожалению, нет. Брайану пришлось уехать из города: небольшая командировка. Знаете, как это бывает.
– Ну да, конечно. Увидите его, скажите, что мы встретимся или в воскресенье на гонках по холмам, или раньше.
– Вы по-прежнему собираетесь на Тайвань?
– Да. С Бартлеттом. В воскресенье, вернемся во вторник. Я слышал, мы можем лететь на его самолете?
– Да. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы он вернулся во вторник.
– Если не раньше.
– Я могу быть чем-то полезен?
– Нет, благодарю вас, Роберт.
– Тайбань, у нас в Гонконге случилось еще одно довольно неприятное происшествие. Беспокоиться особенно не о чем, но не могли бы вы вести себя поосторожнее до завтрашней встречи с Синдерсом, хорошо?
– Конечно. Брайан тоже об этом говорил. И Роджер. Спасибо, Роберт. До свидания. – Данросс повесил трубку. Он забыл, что за ним следует телохранитель из Эс-ай. «Этот, должно быть, получше, чем другие. Что-то я его не замечал. Ну и как с ним быть? Он, конечно, будет лишним на встрече с Четырехпалым».
– Я сейчас вернусь, – сказал он.
– Конечно, тайбань, – откликнулся бармен.
Данросс вышел и, незаметно осматриваясь, проследовал в туалет. «Хвоста» не было. Покинув туалет, он прошел через бельэтаж, где было людно и шумно, вниз по главной лестнице к киоску в вестибюле, чтобы купить вечернюю газету. Везде толпился народ. На обратном пути он засек своего «провожатого»: худощавый китаец в очках, сидевший в кресле в вестибюле, пристально наблюдал за ним, делая вид, что разглядывает журнал. Данросс помедлил и, вернувшись в вестибюль, убедился, что эти глаза неотрывно следят за ним. Удовлетворенный, он стал снова подниматься по запруженной людьми лестнице.
– О, привет, Марлоу, – воскликнул он, чуть не столкнувшись с Питером.
– Привет, тайбань.
Данросс тут же заметил на лице Марлоу невероятную усталость.
– Что случилось? – спросил он, мгновенно поняв: что-то не так, и отошел в сторону, чтобы не мешать остальным.
– О, ничего… совсем ничего.
– Что-то случилось, – с мягким укором улыбнулся Данросс.
Питер Марлоу помолчал.
– Это… это Флер. – И он рассказал все.
Данросс был очень озабочен.
– Старик Тули – хороший доктор, и это первое. – Он рассказал Марлоу, как Тули напичкал его, Бартлетта и Кейси антибиотиками. – Вы-то как себя чувствуете?
– Я-то ничего. Только слабит немного. Месяц или около того не о чем беспокоиться. – Питер Марлоу передал сказанное Тули о гепатите. – Меня не это волнует, Флер и ребенок – вот в чем проблема.
– У вас есть ама?
– О да. И отношение отеля чудесное, коридорные все помогают.
– У вас есть время выпить?
– Нет-нет, спасибо, надо возвращаться. Ама не… для нее у нас нет места, поэтому она только сидит с детьми. На обратном пути нужно заскочить в родильный дом, проверить.
– О, тогда в другой раз. Прошу передать вашей жене мое почтение. Как продвигаются ваши изыскания?
– Прекрасно, благодарю вас.
– Сколько еще страшных тайн выведали у наших гонконгских янь?
– Множество. Но все стоящие. – Питер Марлоу слабо улыбнулся. – Дирк Струан был человек что надо. Все говорят, что вы тоже, и надеются, что вы одолеете Горнта, снова одержите верх.
