– Это ты уймись! – Ее пронзительный голос легко перекрыл его. – Ты платил за квартиру, но вот сегодня как раз нужно вносить плату, и где же она, хейя-хейя-хейя-хейя?
– Вот! – Банкир Кван вырвал из кармана чек и помахал у нее перед носом. – Помню ли я о том, что, ети его, обещал, – да! А вот помнишь ли ты о своих, ети его, обещаниях – нет!
Венера Пань заморгала. Ярости как не бывало, выражение лица изменилось, а голос просто источал мед.
– О, разве Батюшка помнит? О, а мне сказали, что ты забыл свою бедную одинокую Дочку и вернулся к шлюхам из дома номер один на Блор-стрит.
– Ложь! – задохнулся от гнева, хватаясь за сердце, Банкир Кван, хотя на самом деле так оно и было. – Почему ты не одета, чтобы лечь в постель? Почему ты в…
– А мне три разных человека сказали по телефону, что ты был там сегодня в четверть пятого. О, как ужасны эти люди, – ворковала она, зная, что он и впрямь там был, хотя лишь затем, чтобы ввести туда Банкира Цзина, у которого пытался занять денег. – О бедный Батюшка, как отвратительны все эти люди. – Продолжая говорить в таком примирительном тоне, она придвигалась все ближе. Ее рука вдруг метнулась змеей, и она выхватила чек, прежде чем Кван успел убрать его, так же сладостно приговаривая: – О, спасибо, Батюшка, от всей души спасибо… о-хо! – Глаза у нее полезли на лоб, голос утратил мягкость, и она снова перешла на визг: – Ах ты, грязная падаль старая, чек не подписан! Снова эти твои банкирские штучки! О-хо-хо, наверное, я покончу с собой у тебя на пороге… Нет, лучше я сделаю это перед телекамерами и расскажу всему Гонконгу, как ты… О-хо-хо…
Появившаяся в гостиной ама присоединила свой плач и завывания к воплям хозяйки, и на Квана обрушился целый поток брани, упреков и обвинений.
Он бессильно огрызался в ответ, но они только начинали вопить еще громче. Какое-то время он крепился, потом сдался, картинным жестом вытащил авторучку, схватил чек и подписал его. Вопли стихли. Венера Пань взяла чек и принялась внимательно изучать его. Очень-очень внимательно. И он исчез в ее сумочке.
– О, спасибо, Досточтимый Батюшка, – кротко проговорила она и тут же набросилась на свою ама: – Как ты смеешь вмешиваться в мой разговор с тем, кого я люблю больше жизни, ты, кусок тухлой падали? Это все ты виновата, ты разносишь бессердечную ложь о неверности Батюшки! Вон! Принеси чай и еду! Вон! Батюшке нужно выпить бренди… Принеси бренди, быстро!
Старуха сделала вид, что отступает перед этим наигранным приступом гнева, и поспешно ретировалась в притворных слезах. Венера Пань ворковала и суетилась вокруг Ричарда Квана, ее руки мягко легли ему на шею.
Покорясь их волшебству, он в конце концов позволил улестить себя, согласился выпить бренди, не переставая жаловаться на свое дьявольское невезение: все подчиненные, друзья, союзники и должники злонамеренно бросили его, и это после всех его трудов! Да он один во всей империи «Хо-Пак» работал словно простой кули, аж пальцы стер до сухожилий, а ноги – до мяса, хлопоча обо всех.
– Ох ты, бедненький, – утешала его Венера Пань.
Работая нежными, проворными пальцами, она в то же время быстро раскидывала умом. Оставалось меньше получаса до встречи с Четырехпалым У, и, хотя она понимала, что помариновать его чуток не помешает, не хотелось, чтобы он ждал слишком долго: как бы его пыл не угас. Он пришел в такой восторг от их прошлой встречи, что пообещал кольцо с бриллиантом, если и следующее свидание будет так же восхитительно.
«Обещаю, Господин», – слабо выдохнула она тогда. Вся кожа ее была липкой от пота после двух часов напряженных трудов, у нее еще все плыло перед глазами оттого, какой он оказался огромный и как долго продолжался его последний взрыв.
У Венеры даже глаза сошлись к переносице, когда она припомнила чудовищный напор Четырехпалого, размеры его мужского естества, сноровку и завидную технику. «Айийя, – думала она, продолжая массировать шею бывшего любовника, – мне потребуется каждый таэль энергии и каждая мера сока, какую только сможет собрать инь, чтобы укротить воющий зверем ян этого старого греховодника».
– Как твоя шея, моя дорогая любовь? – проворковала она.
– Лучше, лучше, – нехотя проговорил Ричард Кван. Голова уже работала ясно, и он припомнил, что искусны не только ее пальцы, но и губы, а также другие бесподобные части тела.
Он притянул ее к себе на колено, уверенно запустил руку под черное шелковое вечернее платье с декольте, которое купил на прошлой неделе, и стал ласкать ей грудь. Она не сопротивлялась, и он снял с плеча одну бретельку, превознося вслух размеры, мягкость, вкус и форму несравненных округлостей. От тепла ее тела Кван напрягся и возбудился. Его рука тут же устремилась к инь, но не успел он понять, что происходит, как Венера уже ловко выскользнула из его хватки.
– О нет, Батюшка! Меня посетил «досточтимый красный цвет», и как бы мне ни хо…
– Что? – подозрительно уставился на нее Банкир Кван. – «Досточтимый красный цвет»? Он не должен прийти раньше послезавтрашнего дня!
– О да, он пришел вместе со штормом…
– Что? Он должен прийти только послезавтра. Я знаю. Перед тем как явиться сюда, я справился в своем календаре и проверил! Ты что, за дурака меня считаешь? Не буду же я ставить сети в реке, чтобы поймать тигра! Мы давно условились, что сегодня я проведу здесь всю ночь. Поэтому я сказал всем, что буду на Тайване. У тебя никогда этого не случается раньше времени и ни…
– О, это случилось сегодня утром. Я испытала такое потрясение от пожара… И еще большее потрясение оттого, что ты забыл про меня…
– Иди сюда, маленькая шлюшка…
– О нет, Батюшка, досточтимый кра…
Она не успела увернуться, и Кван проворно обхватил ее, усадил обратно к себе на колени и начал стаскивать с нее платье. Но Венера Пань была далеко не новичок в таких сражениях и выходила победителем из сотни поединков, хоть ей исполнилось всего девятнадцать. Она не стала вырываться, а лишь теснее прижалась, заерзала, поглаживая его одной рукой, и хрипло прошептала:
– О, Батюшка, но ведь чинить препятствия «досточтимому красному» – очень плохая примета, и как бы мне ни хотелось твоей беспредельности внутри, мы же знаем, что инь может изменить ход вихря жизни.
– Но сначала я хо…
– Сначала? Сначала? – Она с удовольствием ощутила, как он наливается силой. – Ах, какой ты могучий! Неудивительно, что все шлюхи с червивыми ртами желают моего старого Батюшку, айийя, такого сильного, страстного, восхитительного мужчину.
Она ловким движением высвободила ян. Проворно завладев им, она не оставляла Банкира Квана в покое, пока он не стал ловить воздух ртом, как рыба.
– В кровать, моя дорогая любовь, – прохрипел он. – Сначала бренди, потом немного поспим и…
– Абсолютно верно, но не здесь, о нет! – твердо заявила она, помогая ему встать.
