– Как? Но ведь предполагается, что я на Тай…
– Да, так что лучше всего тебе отправиться в свой клуб!
– Но я…
– О, ты и так довел свою бедную Дочку до изнеможения. – Делая вид, что лишилась последних сил, она привела его в порядок, помогла встать и проводила до двери прежде, чем он сообразил, что происходит. Там она страстно поцеловала его, поклялась в вечной любви, пообещала, что они увидятся завтра, и выставила любовника из квартиры.
Шатаясь, он уставился на закрытую дверь. Колени подгибались, кожа была липкой. Хотелось колотить в эту дверь и требовать продолжения – в кровати, за которую заплатил он. Но Кван этого не сделал. Сил уже не было, и он поковылял к лифту.
Спускаясь вниз, Банкир вдруг расплылся в довольной улыбке. Врученный ей чек покрывал только месячную квартплату. Она забыла, что месяц тому назад он обещал увеличивать эту сумму на пятьсот долларов ежемесячно. «И-и-и, Восхитительный Роток, – фыркнул он, – в конце концов ян перехитрил инь! О, какую славную взбучку я задал тебе сегодня, о, какие „тучки и дождь“! Сегодня я действительно испытал „малую смерть“ и „великое рождение“, и, конечно же, это стоит и двойной месячной ренты, даже если она возрастет!»
Венера Пань закончила чистить зубы и стала поправлять макияж. В зеркале ванной она заметила свою ама.
– А Пу, – пронзительно выкрикнула она, – принеси мой плащ, тот старый, черный, и вызови по телефону такси… И поторопись, или я надаю тебе оплеух!
Старуха суетливо поковыляла выполнять приказание, радуясь, что настроение хозяйки улучшилось.
– Такси я уже заказала, – прохрипела она. – Оно будет ждать внизу у бокового входа, как только Матушка спустится, но лучше бы дать Батюшке пару минут, на случай, если он чего заподозрил!
– Ха, этот старый Черепаший Панцирь
[79] сейчас уже ни на что не годится! Ему бы доползти до заднего сиденья своей машины, чтобы его увезли в клуб!
Венера Пань последний раз провела губной помадой по губам и улыбнулась своему отражению в величайшем восторге.
«Ну а теперь за бриллиантом!» – взволнованно подумала она.
– Когда видеть снова, По-ол-л? – спросила Лили Су.
– Скоро. На следующей неделе. – Хэвегилл уже оделся и нехотя взял плащ.
Номер был небольшой, но чистый и приятный, с ванной, горячей и холодной водой: все это установила администрация отеля, тайно, за большие деньги и с негласной помощью специалистов из управления водоснабжения.
– Я позвоню, как обычно.
– Почему грустный, По-ол-л?
Хэвегилл повернулся к ней. Он не говорил, что скоро уедет из Гонконга.
Лили смотрела на него из кровати в блеске своей молодости и наготы. Его подругой она была уже почти четыре месяца. Но не его одного, потому что он не оплачивал ренту и другие расходы девушки, платной партнерши из дансинга «Хэппи хостесс» на коулунской стороне, его любимого ночного заведения.
Владельца дансинга, Одноглазого Пока, в банке ценили как давнего клиента, а мама-сан, женщина умная, ценила его клиентуру. За годы у Хэвегилла перебывало много девиц из «Хэппи хостесс», большинство заглядывали на несколько часов, некоторые задерживались на месяц, очень немногие – на больший срок. За пятнадцать лет лишь один прокол: девица пыталась шантажировать его. Он тут же встретился с мама-сан. Девица исчезла в тот же вечер, и ни ее, ни ее сутенера из какой-то триады больше никогда не видели.
– Почему грустный, хейя?
«Потому что я уезжаю из Гонконга, – хотелось сказать ему. – Потому что я мечтаю владеть тобой безраздельно, а не могу, не должен, не осмеливаюсь – никогда не желал этого ни с кем прежде. Боже милостивый на небесах, как я хочу тебя».
– Не грустный, Лили. Просто устал, – проговорил он вместо того. – А еще навалились эти неприятности у банка.
– Все будет хорошо, – ободряюще произнесла она. – Позвони скоро, хейя?
– Да. Позвоню.
Свидания они назначали по телефону. Если Хэвегилл не мог дозвониться напрямую Лили, он звонил мама-сан и забегал в дансинг, один или с друзьями. Они с Лили танцевали несколько танцев для приличия, Пол заказывал пару раз выпивку, а потом девушка уходила. Через полчаса он требовал счет и отправлялся сюда – все было оплачено наперед. Они не рисковали вместе заявляться в любовное гнездышко: Лили не хотелось, чтобы соседи или случайно встреченные знакомые увидели ее с заморским дьяволом. Репутация девушки, считай, потеряна, если ее увидят с варваром одну. На людях. Не там, где она работает. Любую девицу брачного возраста тут же сочтут проституткой самого низкого пошиба, шлюхой заморского дьявола и станут презирать, открыто насмехаться над ней, ценность ее упадет.
Хэвегилл об этом знал. Это его не беспокоило. Такова была гонконгская реальность.
– До се (спасибо), – проговорил он. Хэвегилл любил девушку, и ему хотелось или остаться, или взять ее с собой. Однако он лишь пробормотал: – До се, – и ушел.
Оставшись одна, она дала волю зевоте, которая неоднократно за этот вечер одолевала ее, раскинулась на спине и с удовольствием потянулась. Постель, хоть и смятая, все равно была в тысячу раз лучше койки в комнате, которую она снимала в Тайпиншане.
В дверь негромко постучали.
– Досточтимая Дама?
– А Чунь?
– Да. – Дверь отворилась, и старуха прошлепала в комнату. Она принесла чистые полотенца. – Долго здесь пробудете?
Лили Су задумалась. Обычно в этом доме свиданий клиент оплачивал номер на всю ночь. Если же номер освобождался раньше, администрация возвращала часть денег девушке.
– Всю ночь, – ответила Лили. Ей хотелось насладиться этой роскошью: неизвестно, когда еще представится такая возможность. «Может, на следующей неделе клиент потеряет свой банк и все остальное».
– Джосс, – изрекла она вслух. – Приготовь, пожалуйста, ванну.
Ворча, старуха выполнила просьбу и потом вышла. Лили Су снова зевнула, радостно прислушиваясь к журчанию воды. Она тоже устала. День был изматывающий. А вечером клиент говорил больше обычного, пока она лежала, прижавшись к нему и стараясь не уснуть. Она не слушала, что он говорит, и понимала далеко не все, но он говорил и говорил, и это ее устраивало. Из своего немаленького опыта она знала, что так многие мужчины снимают напряжение, особенно варвары пожилого возраста. «Странно все это, – размышляла она, – столько работы, столько шума, слез и денег, а в результате еще больше боли, разговоров и слез».
«Не обращай внимания, если ян слаб, если они что-то бормочут на своем отвратительном языке или рыдают у тебя на груди. С варварами это бывает, – объясняла ей мама-сан. – Заткни уши. И зажми нос, чтобы не слышать запаха заморского дьявола или старика, и помоги ему получить удовольствие. Он – гонконгский янь, старый друг, хорошо и сразу платит, с ним ты быстро выплатишь долг, и это хорошая репутация – иметь такого покровителя. Так что восторгайся, делай вид, что он сильный мужчина и не зря платит деньги».
