– С большой выгодой, – сухо произнес Типтоп. Он бросил быстрый взгляд на Ляна, не сводившего глаз с Данросса. – С выгодой для капиталистов, – язвительно добавил он.
– Совершенно верно, – согласился Данросс. – Вы уж простите нас, капиталистов, мистер Тип. Наверное, единственное, что мы можем сказать в свою защиту, это то, что многие из нас – Старые Друзья Серединного государства.
Лян что-то быстро протараторил Типтопу на диалекте, которого Данросс не понимал. Типтоп ответил утвердительно. Оба вновь обратили взгляды на него.
– Прошу прощения, но теперь я должен откланяться, мистер Данросс. Мне нужно принять кое-какие лекарства. Позвоните мне сюда, пожалуй, после ланча, скажем где-то в половине третьего.
Данросс встал и протянул руку, не будучи уверен, что добился успеха, но убежденный в том, что ему надо что-то предпринять насчет тория, причем очень быстро, и, уж конечно, до половины третьего.
– Благодарю за то, что встретились со мной.
– Что скажете насчет пятого забега? – пристально посмотрел на него пожилой китаец, провожая до двери.
– Стоит поставить на Ноубл Стар. Она придет первой, второй или третьей.
– Ага! А Баттерскотч Лэсс?
– То же самое.
– А Пайлот Фиш?
Данросс засмеялся:
– Этот жеребец хорош, но у него класс не тот, если, конечно, не вмешается Господь или дьявол.
Они уже подошли к входной двери, и слуга широко раскрыл ее. Лян снова что-то произнес на неизвестном Данроссу диалекте. Типтоп опять ответил утвердительно и первым вышел на улицу. Лян тут же зашагал вниз по склону по направлению к теннисному корту.
– Хочу познакомить вас с одним другом, новым другом, мистер Данросс, – сообщил Типтоп. – Возможно, в будущем он станет вести с вами много дел. Если пожелаете.
От устремленного на него сурового взгляда хорошего настроения Данросса как не бывало.
Лян вернулся вместе с хорошо сложенным и прекрасно выглядевшим китайцем лет сорока. Взъерошенные во время игры иссиня-черные волосы, современная одежда для тенниса по американской моде. Остальные трое остались ждать на корте, глядя ему вслед. Все они имели цветущий вид и были хорошо одеты.
– Разрешите представить – доктор Джозеф Юй из Калифорнии. Мистер Иэн Данросс.
– Привет, мистер Данросс, – с непринужденной американской фамильярностью заговорил Джозеф Юй. – Мистер Тип рассказывал мне о вас и о «Струанз». Рад знакомству. Мистер Тип посчитал, что нам следует познакомиться перед тем, как я уеду. Мы завтра отправляемся в Китай. Бетти, моя жена, и я. – Он неопределенно махнул рукой в сторону женщин на корте. – На какое-то время мы останемся там, поэтому я хотел бы договориться о встрече в Кантоне где-то через месяц. – Он оглянулся на Типтопа. – С визой для мистера Данросса или чем-нибудь еще в этом духе проблем не возникнет?
– Нет, доктор Юй. О нет. Никаких.
– Прекрасно. Если я позвоню за пару дней, мистер Данросс, или это сделает мистер Тип, мы сможем что-то придумать?
– Конечно, если все документы будут в порядке. – Данросс говорил с той же улыбкой, отметив в Юе твердость и уверенность в себе. – О чем идет речь?
– Просим извинить, – вставил Типтоп, – оставляем вас вдвоем. – Он вежливо кивнул и вернулся в дом вместе с Ляном.
– Я из Штатов, – с готовностью продолжал Юй, – родился в Америке, в Сакраменто. Я калифорниец в третьем поколении, хотя частично образование получил в Кантоне. Докторскую защитил в Стэнфорде, по аэрокосмической технике, моя специализация – ракеты и ракетное топливо. Лучшие годы жизни – лучшие после завершения учебы – провел в НАСА. – Юй уже не улыбался. – Заказывать я буду самое разнообразное и современное оборудование для металлургии и аэрокосмического машиностроения. По словам мистера Типа, на вас мы можем больше всего положиться как на импортера. Изготовителями будут англичане, а также французы и немцы, возможно, японцы. Вам это интересно?
Данросс слушал с растущей озабоченностью и не пытался этого скрывать.
– Если это не стратегические товары и не товары особого назначения, – уточнил он.
– Это будут самые что ни на есть стратегические товары самого особого назначения. Вам интересно?
– Зачем вы мне все это рассказываете, доктор Юй?
Юй улыбнулся одним ртом:
– Я собираюсь реорганизовать космическую программу Китая. – Он пристально смотрел на Данросса, и глаза китайца превратились в еще более узкие щелочки. – Вас это удивляет?
– Да.
– Меня тоже. – Юй обернулся на жену, потом снова перевел взгляд на Данросса. – Мистер Тип говорит, что вам можно доверять. Он считает, что вы человек честный, а так как вы ему кое-чем обязаны, я хочу попросить вас передать от моего имени одно сообщение. – Голос Юя стал жестче. – Если прочитаете, что я умер, или что меня похитили, или еще какую-нибудь чушь вроде «он повредился рассудком», знайте: все это ложь. И тогда не сочтите за труд передать кое-что ЦРУ, а через него дальше наверх. Правду! – Он остановился, переводя дыхание. – Я уезжаю по собственной воле. И я, и она. Уже три поколения с нашей нацией – с лучшими, черт возьми, из тех, кто приезжает в Америку, – в Штатах обращаются как с собаками. Мой отец участвовал в Первой мировой войне, я помогал осуществлению «большого взрыва». И вот два месяца назад, шестнадцатого июня, мы с Бетти надумали купить дом в Беверли-Хиллз. Вы знаете Беверли-Хиллз в Лос-Анджелесе?
– Да.
– Нам отказали. Отказали из-за того, что мы – китайцы. Этот сукин сын вышел и так и сказал: «Я всяким поганым китайцам дома не продаю». Это было не в первый раз, черт побери, но для меня стало последней каплей. Сукин сын сказал так при Бетти, и это был финиш. Во мне все просто перевернулось! – Губы Юя искривились от гнева. – Вы представляете себе, каким надо быть тупым ублюдком? Я лучший в своей области, а эта деревенщина с тупой харей говорит мне: «Я китайцам дома не продаю». – Он крутанул в руках ракетку. – Вы им скажете?
– Вы хотите, чтобы я передал эту информацию тайно или публично? Если нужно, я могу передать сказанное вами слово в слово.
– Тайно – ЦРУ, но не раньше шести часов вечера следующего понедельника. О’кей? А потом, через месяц, после нашей встречи в Кантоне, публично. О’кей, мистер Данросс?
– Хорошо. Вы можете назвать имя продавца дома, дату, какие-нибудь другие подробности?
Юй вынул листок бумаги, на котором что-то было напечатано на машинке.
Данросс взглянул на него.
– Благодарю вас. – Там было два имени, адреса и телефоны в Беверли-Хиллз. – И там и там причина для отказа одна?
– Да.
– Я займусь этим, доктор Юй.
– Вы считаете, это мелочно, да?
– Нет, я совсем так не считаю. Мне тоже неприятно, что подобное произошло и происходит повсеместно – с самыми разными людьми. Это очень печально. – Данросс помолчал. – Такое происходит в Китае, Японии, здесь – по всему миру. Китайцы, японцы, вьетнамцы, люди самых разных национальностей иногда проявляют такую же фанатичность и нетерпимость, доктор Юй. В большинстве случаев даже более откровенную. Разве нас всех не называют гуйлао?
