– Разве он не сказал?
– Нет. Упомянул лишь про Закон о неразглашении государственной тайны.
– До встречи в шесть. – И Данросс вышел.
Достав носовой платок, Хэвегилл вытер пот.
– Одно хорошо: этот надменный болван влип по самое некуда, – злобно пробормотал он, набирая номер Типтопа. Набрал еще раз.
Зазвонил внутренний телефон. Вместо Хэвегилла трубку снял Джонджон:
– Да?
– Это главный кассир, сэр. В хранилище всего семьсот шестнадцать тысяч двадцать семь гонконгских долларов. – Голос дрожал. – Это… это все, что у нас осталось, сэр.
– Благодарю вас. – Джонджон положил трубку и передал сообщение Хэвегиллу.
Ни слова не говоря, заместитель главного управляющего стал снова набирать номер Типтопа. Тот по-прежнему был занят.
– Начинай диалог с представителем Советов.
Джонджон покраснел:
– Но это невозможно…
– Выполняй! Выполняй немедленно! – Тоже покрывшись краской, Хэвегилл еще раз набрал номер Типтопа. Снова занято.
Данросс вошел в свой офис.
– Господин Тода уже здесь, тайбань. Со свитой, как обычно. – Чувствовалось, что Клаудиа не в своей тарелке. Она и не скрывала ни нервозности, ни неприязни.
– Пригласите их, пожалуйста.
– Два раза звонил мистер Аластэр, просил перезвонить, как только вернетесь. И ваш отец.
– Я позвоню им позже.
– Хорошо, сэр. Вот телекс от «Нельсон трейдинг» из Швейцарии. Они подтверждают, что купили золота в три раза больше, чем обычно, по заказу компании «Грейт гуд лак» из Макао.
– Прекрасно. Немедленно вышлите Ландо копию и запросите деньги.
– А это телекс от «Орлин мерчант банк». Они подтверждают, что, к сожалению, не смогут возобновить заем и требуют оплаты.
– Пошлите им телекс: «Благодарю вас».
– Я проверила относительно миссис Данросс: они добрались благополучно.
– Хорошо. Выясните домашний телефон специалиста для Кэти, чтобы я мог позвонить ему в выходные.
Клаудиа сделала еще одну пометку.
– Звонил ваш сын из Сиднея. Сказал, что чудесно провел вечер и вылетает в понедельник рейсом компании «Кантас». А это список остальных звонков.
Он пробежал длинный перечень. В голове мелькнуло: сын, наверное, уже не девственник, а может, это произошло еще до встречи с милой Шейлой. При мысли о милой шейле – как называют девушек в Австралии – снова пришла на ум великолепная Снежная Яшма. «Интересно, почему ее так зовут? Она напомнила мне Изящную Яшму. Та теперь где-то на Тайване, у нее свой „дом тысячи наслаждений“. Может, пришло время найти ее и отблагодарить?» Вспомнилось, о чем предупреждал, умирая, старик Чэнь-чэнь. «Послушай, сын мой, – старый Чэнь-чэнь говорил шепотом, и голос у него прерывался. – Никогда не пытайся найти ее. Ты заставишь ее нарушить правила приличия, лишишь красоты вас обоих. Она уже постарела, ее „нефритовые врата“ иссохли, и удовольствие она получает от хорошей еды и хорошего бренди. С приходом старости дети „мира наслаждений“ не становятся лучше, как не становится лучше их характер. Предоставь ее судьбе и воспоминаниям. Будь милостив. Всегда будь милостив к тем, кто отдает тебе свою молодость и свое инь, чтобы прийти на помощь твоему ян. Эх, вот бы снова стать таким молодым, как ты…»
Данросс вздохнул. Вечер со Снежной Яшмой прошел безупречно. А сколько было смеха!
– Я не ем десерт, – сразу заявил он. – Я на диете.
– О-хо, только не ты, тайбань. Я помогаю тебе скинуть вес, не волнуйся.
– Спасибо, но десерта все же не надо, и уж точно не в Гонконге.
– А! Четырехпалый говорил, что ты так скажешь, тайбань, и чтобы я не стыдилась. – Она расплылась в улыбке и налила ему виски. – Я говорить: иметь паспорт, можешь ехать.
Оба рассмеялись.
– А что еще говорил Четырехпалый?
Она коснулась губ кончиком языка.
– Только что заморские дьяволы сильно странные кое в чем. Например, говорят: «Десерта не надо!» Будто это имеет значение. – Она пристально смотрела на него. – Я никогда еще не была с варваром.
– Вот как? На самом деле некоторые из нас вполне цивилизованные люди.
Данросс улыбнулся, вспомнив испытанное искушение: шутливая беседа, великолепная еда, вечер прошел чудесно. Да. «Но это не значит, что старому ублюдку Четырехпалому все сойдет с рук: и половинка монеты, и то, что он ее стащил, и эта ловушка, в которой, как он считает, я оказался. Но со всем этим разберемся позже. Сначала главное. Сосредоточься, дел еще невпроворот!»
Список, врученный Клаудиа, был большой, и едва ли не все звонки – срочные, а впереди еще два часа работы. Типтоп в списке не значился. Как и Ландо Мата, Прижимистый Дун, Четырехпалый, а также Пол Чой. Звонили Кейси и Бартлетт, Травкин, Роберт Армстронг, Жак де Вилль, Гэваллан, Филлип Чэнь, Диана Чэнь, Алан Холдбрук – биржевой брокер дома «Струанз», сэр Луис и много других людей со всего мира.
– Все это после Хиро Тоды, Клаудиа.
– Хорошо, сэр.
– После Тоды мне нужно встретиться с Жаком, потом с Филлипом Чэнем. А что фрау Рико Грессерхофф?
– Она прилетает в семь вечера. Для нее забронирован номер в отеле «Виктория энд Альберт», ее встретят. Цветы уже в номере.
– Спасибо.
Данросс прошел в кабинет и остановился у окна. «Пока что для Благородного Дома и для Гонконга сделано все, что в моих силах. Теперь уж как карта ляжет. И как получится со следующим вопросом. С судами». Его возбуждение росло.
– Привет, тайбань.
– Привет, Хиро. – Данросс тепло пожал протянутую руку.
Хиро Тода, управляющий директор компании «Тода шиппинг индастриз», был одних лет с Данроссом. Строгий и подтянутый, гораздо ниже ростом. Мудрые глаза, готовая улыбка на губах. По-английски говорит с легким американским акцентом: в конце сороковых годов после завершения университетского курса он два года работал в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
– Разрешите представить моих партнеров: господин Кадзунари, господин Эбэ, господин Касиги.
Трое японцев согнулись в поклоне. Данросс отвесил ответный поклон. Все трое были моложе Тоды, в хорошо пошитых темных костюмах, белых рубашках и неярких галстуках.
– Прошу садиться. – Легким жестом Данросс обвел стоявшие вокруг небольшого стола стулья.
Дверь открылась, и вошла Акико, помощник Данросса и переводчик с японского. В руках у нее был поднос с зеленым чаем. Она представилась, изящными движениями разлила по чашкам чай и села рядом с Данроссом. Он говорил по-японски вполне сносно, чтобы вести деловую беседу, однако ее присутствие требовалось для сохранения приличий.
