Его мать лечилась дома, принимала сильные препараты и почти все время лежала в постели в комнате с занавешенными окнами.
Иногда она пугалась и кричала, иногда била его за то, что он оставил дверь открытой.
Иногда он рассказывал ей о кроликах, убитых сегодня.
Иногда они сидели вместе на полу у ее кровати и распевали считалку, пока она не засыпала.
Через несколько лет Диджей записал считалку на кассетный магнитофон, чтобы мать могла слушать ее, когда ей страшно.
Мать никогда не хотела говорить о его отце, но однажды, когда мальчику было тринадцать, а она перешла на другие таблетки, она рассказала о Рексе.
Это был один-единственный раз за все его детство и отрочество, и он до сих пор отлично помнил свои тогдашние чувства. Будучи ребенком, он накрепко запомнил все до единого слова, построил свой мир из надежд, связанных с ее рассказом.
Ему выпало узнать, что они были влюблены и встречались тайком, как Ромео и Джульетта, а потом она уехала назад, в Чикаго.
Диджей не понял тогда, почему Рекс не поехал за ней.
Мать ответила – Рекс не хотел детей, и она обещала, что не забеременеет.
Поначалу Диджей поверил в это, но потом начал думать, что мать скрылась в Чикаго от Рекса, потому что стыдилась своей внешности после несчастного случая с грузовиком.
Сейчас он все еще не знал, откуда взялась идея об аварии в Швеции, – он не помнил, чтобы мать когда-нибудь рассказывала о ней.
Когда ему было четырнадцать, мать увидела фотографию Рекса в журнале “Вог”, в репортаже о новых парижских поварах. Она пошла прямиков в хлев и хотела повеситься, но дедушка залез по лестнице до балки и перерезал веревку, не дав матери умереть.
Бабушке с дедушкой пришлось поместить мать в закрытое психиатрическое отделение в медицинском центре “БроМенн” в Блумингтоне, а Диджея они отправили в Военную академию в Миссури – в военную школу, куда принимали подростков.
Диджей положил кинжал на стол под платок – и услышал, как кто-то идет к холлу.
Он закрыл крышку сумки, стоявшей у его ног, снова откинулся на спинку кресла и спросил себя, кого из троих выманила судьба.
В голове щелкнуло, и он опять увидел, как мать корчится на полу конюшни, зажав уши руками и стеная от страха: один из обезглавленных кроликов дернулся и побежал.
Диджей помнил, как он накрыл его зеленым пластмассовым ведром, сунул руку под ведро, вытащил и приколотил гвоздями к стене. Мама тряслась всем телом, ее рвало от страха, а потом она кричала на него, чтобы он не смел выпускать кроликов.
Глава 106
Услышав шаги в коридоре, Диджей поднял взгляд и вскоре увидел Лоуренса в свете одной из настенных ламп. Диджей слабо махнул ему рукой, думая, что скоро этот человек будет метаться от номера к номеру, зажав в горсти собственные кишки.
Лоуренс выглядел так, словно плакал всю ночь – глаза опухли и покраснели. На нем все еще была мокрая одежда.
– Нашел телефоны? – спросил он и с натугой сморгнул.
– Их нигде нет, – ответил Диджей.
– Мы считаем, что их забрал Рекс, – напряженно сообщил Лоуренс.
– Рекс? Зачем?
– Мы просто так думаем, – коротко пояснил Лоуренс.
– Вы с Джеймсом? Вы так думаете?
– Да. – Лоуренс покраснел.
Он зашел за стойку администратора и включил один из компьютеров. Дождь стучал по крыше и большим темным окнам. Буря с гулом прошла над лесом и горным склоном, перевела дух и вернулась, еще более яростная.
Всего через два месяца после последнего возвращения Диджея из Ирака дед умер, оставив состояние единственному внуку.
Бабушка Диджея ушла двумя годами раньше. Он ездил в лечебницу, навещал мать, но она больше не узнавала даже его.
Диджей остался совсем один.
Тогда-то он и решил отправиться в Швецию, чтобы хотя бы встретиться с отцом.
Рекс был уже звездным поваром, гостем множества передач, выпустил книгу о еде и вине.
Диджей основал продуктовую компанию, сменил фамилию на девичью фамилию своей бабушки и подобрался близко к Рексу. Он не собирался передавать слова матери о том, что Рекс – его отец.
И все же он страшно нервничал перед их первой встречей; в полутемном проходе к кондитерской “Пшеничная кошка” с ним случился припадок нарколепсии.
Он очнулся на полу и на полчаса опоздал на встречу.
Большого сходства между ними не оказалось – только особая морщинка над глазами.
Диджей подобрался к Рексу с бизнес-предложением. Они заключили невероятно выгодный договор, Диджей разработал новую стратегию, ему удалось меньше чем за три года устроить так, что Рекс каждое воскресенье появлялся в утреннем развлекательном блоке. Диджей сделал Рекса величайшим шведским поваром и абсолютной знаменитостью.
Диджей был чем-то вроде менеджера, они начали общаться частным образом, сдружились.
Хотя он уже не сомневался, что Рекс – его отец, он не удержался и взял у Рекса пару волосков. Встал за спиной у Рекса, сидевшего в просторном белом кресле, и выдернул их пинцетом. Рекс сказал “ай”, быстро провел рукой по голове и обернулся. Диджей рассмеялся и сказал, что его рассердил седой волос.
Не прикасаясь к волоскам пальцами, он положил их в пластиковые конверты и отправил в две разные лаборатории, где делали тест на отцовство.
Оба результата оказались бесспорными. Диджей нашел своего отца и скрыл счастье в сердце.
– Сети нет, – сказал Лоуренс из-за стойки.
– Попробуй на другом компьютере, – предложил Дидежей.
Лоуренс посмотрел на него, вытер потные ладони и кивнул на окно.
– Отсюда можно дойти до Бьёрклидена?
– Не больше двадцати километров, – ответил Диджей. – Я пойду, как только буря уляжется.
Все детство и отрочество Давида Джордана его мать лечили от униполярной депрессии и самоповреждающего поведения. Когда она во время последнего посещения не узнала сына, Диджей перевел мать в более дорогую лечебницу, “Тимберлайн Кноллс”. Тамошний главный врач диагностировал ее состояние как посттравматический стрессовый синдром и полностью изменил лечение.
Перед Днем благодарения Диджей решил слетать в Чикаго, попросить у матери разрешения сказать Рексу, что Рекс его отец.
Он не знал даже, поймет ли мать, о чем он говорит, но едва он вошел к ней в палату, как сразу заметил перемены. Мать взяла цветы и поблагодарила его, предложила чаю и объяснила, что была больна из-за психической травмы.
– Ты уже начала говорить с психотерапевтом об автомобильной аварии? – спросил он.
– Аварии? – переспросила мать.
