— Замолчи! Сколько можно ждать, чтобы сделать заказ? До завтра?
Тут к нашему столику подскочила прехорошенькая блондиночка и выпалила:
— Здрассти.
Мать бизнесмена наморщила нос.
— Вы кто?
— Ленуся, — бойко представилась девушка. — Что покушаем?
Мадам Ферина уставилась на официантку.
— По-ку-ша-ем? У нас нет карты!
— Щаз приволоку, — пообещала Ленуся, которая не поняла, что перед ней ядовитая гюрза в бриллиантах.
На лице Александра появилось несчастное выражение. Правда, оно мелькнуло лишь на секунду и моментально сменилось светской улыбкой, но мне стало понятно, что творится у Фериных дома.
Есть женщины, которые воспитали своих детей в одиночку, не получая алиментов от трусливо убежавшего мужа. Чтобы поставить отпрысков на ноги, они хватались за самую тяжелую грязную работу, недоедали, недосыпали, не покупали себе ничего, не ездили отдыхать, стойко преодолевали трудности. А потом их сыновья-дочки выросли, добились успеха, обзавелись большими деньгами и решили баловать мать, которая ни в молодости, ни в зрелости не видела ничего хорошего. Большая часть этих самоотверженных матерей, услышав от сына: «Пошли купим тебе шубу», пугается и бормочет: «Заинька, нет нужды в манто. В шкафу висит вполне приличное пальто, ему всего пятнадцать лет. Не трать деньги, лучше отложи их на черный день».
С такой мамочкой успешному ребенку не просто. Она привыкла экономить, отказывается от вкусной еды, красивой одежды, не желает переезжать из однокомнатной квартиры в особняк. Если ей дарят кольцо-серьги, женщина машет руками: «Нет, нет, это слишком дорого! Не носила такое никогда и сейчас не стану!» Патологически скромная мамуля донашивает старье, питается одной картошкой, а услышав, что ее собрались отправить на отдых в Карловы Вары, впадает в ужас: «Нет! Это дорого!» Причина такого поведения ясна. Но у взрослых детей возникает стойкое ощущение того, что мать недовольна, не желает пользоваться тем, что ей с радостью и благодарностью приносит сын или дочь. Они обижаются.
Но бывает и другой вариант. Поняв, что теперь появилась возможность тратить деньги, мать пускается во все тяжкие, яростно вознаграждая себя за годы нищеты. Шкафы в ее спальне ломятся от залежей самой дорогой и модной одежды, бриллианты не помещаются в сейфе. И прислуге мать никогда не забудет напомнить: она госпожа, которой следует беспрекословно подчиняться. И детям эта дама твердит: «Тащила вас в зубах много лет, носила годами одни туфли. Пора оплачивать долги. Мне ехать в Карловы Вары? Я что, нищая? Нет? Тогда хочу на Мальдивы… Карибы… в самое дорогое место, в отель сто звезд!»
Ну и какая мамочка лучше? Обе плохи.
Нормальная женщина возьмет из рук взрослого отпрыска колье, тут же его наденет, восхитится подарком и поблагодарит сына-дочь. Но сама никогда никаких презентов не потребует. И она поедет отдыхать, не выдвигая никаких требований в отношении отеля. Умная мать испытывает счастье от того, что дети материально благополучны, радуется своей обеспеченной жизни и никогда не станет орать на горничную и требовать от нее, чтобы та падала ниц перед госпожой. Эта дама помнит, как сама мыла полы, и постарается выстроить с теми, кто теперь ее обслуживает, вежливые отношения, без панибратства и амикошонства.
Но госпожа Ферина точно не такая.
— Это что? — брезгливо осведомилась Елизавета Михайловна, глядя на кожаную папку, которую положила перед ней официантка.
— Менюшечка, — весело пропела та, — можете выбрать блюдо, я вернусь через минуточку.
Ферина прищурилась.
— Предлагаете мне взять грязную папку и смотреть список блюд? Вернетесь через минуту? Вы понимаете, с кем имеете дело! Брысь отсюда! Управляющего сюда! Немедленно! Менюшечка… По-ку-шать…
Ферин наклонился ко мне и шепнул:
— Господи, не дай мне самому сойти с ума. Маме чудится то, чего не было. Я ее сюда не приглашал, хотел с вами о проекте наедине поговорить. Она в этот ресторан порой заезжает, вот и сошлось…
Блондинку-официантку словно ветром сдуло. Елизавета Михайловна сбросила меню на пол. Александр прикинулся, будто не видел демарша матери, а я решила начать ничего не значащий разговор.
— Погода стоит прекрасная. Но не следует надеяться на жаркое солнце.
— Да кто ты такая, чтобы делать мне замечания? — каменным тоном осведомилась госпожа Ферина. — Нанятая писака! Автор барахла! Ишь, разболталась…
Я поняла, что у Елизаветы Михайловны совсем плохо с головой, и в эту секунду к столику подошли две женщины: одна в деловом костюме, незнакомая, другая — официантка Лена.
— Добрый день, я Вера Михайловна, управляющая, — представилась первая. — Готова выслушать все проблемы и решить их.
Мадам Ферина молча открыла свою сумку ценой в бюджетную иномарку и вынула оттуда хорошо знакомый мне пузырек — я сама пользуюсь гомеопатическим средством «Антимигрин», небольшие розовые пилюльки быстро помогают при головной боли. Ферина открыла тубу, потрясла ее над своей рукой, одна таблетка упала на пол, три попали в ладонь скандалистки.
— Воды, — скомандовала она. — Без газа.
Управляющая вглянула на официантку, та опрометью бросилась к бару. По дороге девушка налетела на чей-то столик, послышался звон.
— Персонал данной рыгаловки, — начала Ферина, — понятия не имеет, как надо обслуживать клиентов…
Елизавета Михайловна говорила, говорила, говорила. А у меня в душе крепло желание встать и уйти, а потом отказаться от написания книги. Жаль, конечно, времени, которое я потеряла в архиве, но продолжать общаться с пожилой дамой — значит себя не уважать. Мать бизнесмена уже дважды оскорбила меня. Все. Хватит. Я не столь добра, как Иосиф, о котором недавно рассказывал Кирилл. Мне слабо простить тех, кто меня продал в рабство. И наглость Фериной должна иметь предел.
Я уже хотела подняться, но тут увидела лицо Александра Евгеньевича. Оно было настолько безнадежно усталым, что меня охватила жалость к бизнесмену. Стало понятно, какой разбор полетов устроит сыну мамаша, если я сейчас гордо удалюсь. Ладно, спокойно дослушаю тираду скандалистки, поулыбаюсь, выпью кофе, затем уеду. А утром, соединившись с Фериным, под благовидным предлогом разорву наши отношения. И более никогда не соглашусь на такую авантюру. Жадность наказуема, не надо было мне попадаться на крючок алчности, всех денег не заработаешь.
Я опустила голову и сделала вид, что изучаю список блюд.
— Менюшечка… — язвила тем временем Елизавета Михайловна, пододвигая к себе хлебницу. — В грязной папке! А булочки…
— Сволочь!.. — выругался за моей спиной мужской голос. — Тварь!.. Ты мерзость!.. Дрянь!
Я оторвала глаза от перечня салатов и онемела. В паре шагов от меня стоял Андрей Николаевич Шлыков и держал в руке большой черный пистолет самого устрашающего вида.
— Сдохни, тварь! — выкрикнул начальник архива и навел оружие на Ферину.
