— Мой жених, Степан Дмитриев, — представила я спутника. — Вот решила заехать, проверить, все ли у вас в порядке. Как вы справляетесь?
— Спасибо, душенька, все нормально, — заверила Эмма.
— Угостите нас чаем? — попросила я. — В горле пересохло.
— Если достанете чашки, мне-то до них из коляски не дотянуться, — ответила хозяйка.
— А где ваша прислуга? — спросила я.
— На рынок поехала, — промурлыкала Эмма, — за свежим творожком.
— Поздновато сейчас молочные продукты покупать, — подал голос Степан, — уже вечер наступил.
— А где ваш милый Кукусик? — улыбнулась я.
— Спит на каком-нибудь диване, — отмахнулась госпожа Крамова. — Посуда вон там, слева.
Я подошла к шкафу, но не открыла его, обернулась и резко спросила:
— Зачем вы засунули в сумку «жучок»?
— Бог с вами, — изумилась хозяйка, — я до одури боюсь насекомых.
— Ответ неверный, — поморщился Степан, — надо реагировать иначе: «В какую сумку? Жучок? О чем вы говорите?» Слова про насекомых были неплохи, но сразу понятно, что госпожа Крамова смекнула, о каком ридикюле идет речь. Давайте перестанем ломать комедию.
— Недавно я разговаривала с Валентиной Федякиной, — заговорила я, — и после непростой нервной беседы выяснила, что моя знакомая год назад отдыхала в Италии. Не одна. С мужчиной, который ей не супруг. В крошечном отеле, где всего четыре номера, никогда не останавливаются россияне. Обслуживающий персонал местный, никто не говорит на языке Пушкина. Валя прекрасно ладит со своим супругом, но иногда ей хочется почувствовать себя молодой, задорной, не обремененной браком дамой. Федякина понимает, что заводить любовника в Москве чревато неприятностями — рано или поздно кто-то стукнет господину Ромину, что он стал похож на архара, славного своими мощными рогами. Развод в планы Валечки не входит, поэтому она летает в Италию, в тот крохотный отельчик. Но перед тем как отправиться туда, останавливается ненадолго в Риме, забегает в агентство и выходит оттуда с молодым парнем, чаще всего американцем. Контора специализируется на сдаче внаем юношей, готовых обслуживать милых дам. Паспорт у Федякиной никто не спрашивает, она представляется немкой Катариной Вульф, оплачивает свою «игрушку» и уматывает с ней. А муж пребывает в уверенности, что Валя лечит в СПА разбушевавшуюся грыжу позвоночника. Николай доверяет жене, ему и в голову не приходит, что та изредка устраивает поход «налево». Учитывая полнейшую конспирацию, в которой все происходит, представляю ужас Федякиной, когда ей некоторое время назад позвонила женщина, представилась Эммой Крамовой и голосом слаще сиропа из инжира пропела: «Душенька, я никому не расскажу, чем вы с очаровательным юношей в Италии занимались». Валентина чуть не умерла на месте, а вы продолжали: «Все останется между нами, если выполните одну махонькую просьбу — пришлите ко мне писательницу Арину Виолову, вы же с ней в близких отношениях. Облегчу вам работу…» И дальше вы изложили, что надо мне сказать, под каким предлогом к вам отправить.
В глазах Эммы зажегся злой огонек. Степан тоже заметил его и моментально отреагировал.
— Госпожа Крамова, вы дама — волшебная палочка. Еще в советские годы, когда наши люди не ездили массово за границу и не слышали слова «консьерж» (не путать с консьержкой!), вы чудесно улаживали любые простые и сложные проблемы. Отыскать опытного гинеколога, чтобы сделать аборт на позднем сроке? Пожалуйста. Достать за один день четыре билета в Большой театр на давно всеми ожидаемую премьеру? Легко. Устроить ребенка-двоечника в МГУ на первый курс? Сию минуточку. Вы находили нянь и домработниц, подбирали фальшивых родителей для жениха-невесты, а то ведь некоторые мамы-папы слишком увлекаются алкоголем, их приличной публике нельзя показать, а девушку в белом платье к алтарю должен вести отец. Где взять благообразного мужчину? А Эмма на что! Вот вам прекрасный папаша-полковник с дорогими часами, в добротном костюме, умеющий хорошо пошутить, сказать красивый тост, он ловко танцует, производит наилучшее впечатление как на гостей, так и на родителей второй половины молодой пары. Такой не нальется водкой, не упадет мордой в салат, не станет горланить песни и сморкаться в скатерть. Вы и сейчас бюро добрых, но платных, причем очень дорогих услуг. И, понятное дело, бизнес Крамовой иногда немного конфликтует с законом.
Эмма дернула плечом и, перестав изображать из себя милую, неприспособленную к жизни бабулю, заявила:
— Я не нарушала Уголовный кодекс.
Степан сел в кресло.
— Наверное, вы хотели сказать, что не занимались убийствами.
— С ума сошли? — побагровела дама в кресле на колесах. — Да, я могу организовать доставку настоящего пармезана или другого санкционного продукта из Европы. Могу вручить заказчику не сертифицированное в России, но свободно продающееся в Америке лекарство. Однако лишить человека жизни не помогу. И кражу ребенка организовывать не стану, хотя мне недавно нереальные деньги сулили за то, чтобы маленький мальчик очутился у отца в Англии. У меня есть принципы. Кое на что я не соглашусь даже за миллион долларов.
— Но в моем случае вы изменили правилам, — не выдержала я, — ловко меня вокруг пальца обвели, я поверила в старушку со сломанной ногой. И уж совсем гадко было портить мою любимую сумку. Вылили на нее мочу мангуста! Кукусика-то где напрокат взяли? Убили мой ридикюль, чтобы прислать мне фейковую сумку, снабженную «жучком»!
— Мочу мангуста? Фу… — передернулась Эмма. — Приходит же некоторым такая гадость в голову! Я кто, по-вашему, чтобы анализы собирать? Есть жидкость, которая воняет прямо как испражнения, но таковыми не является. Химия — великая наука. И Кукусик, мой любимый мальчик, прекрасно воспитан, не занимается пакостями.
— Зато вы их делаете! — взорвалась я. — Говорите, что не нарушаете Уголовный кодекс? Отлично! Зато создаете условия для того, чтобы кто-то совершал преступления. Зачем вы за мной следили? Отвечайте немедленно! Если не расскажете честно, мы с Дмитриевым найдем кучу поводов вас за решетку упечь. Можете в этом не сомневаться!
— Да уж, лучше расскажите правду, — поддержал меня Степан. — А произносить фразы вроде «Я просто оказываю дружеские услуги» глупо. Мы действительно отыщем людей, которые сообщат, что платили вам деньги. Неприятности с налоговой еще никого не радовали.
— Вылезайте из инвалидной коляски, в которую сели, когда увидели мое лицо на экране домофона! — скомандовала я. — Хватит прикидываться! Похоже, вы любите изображать немощную старушку, коляска у вас всегда наготове.
Эмма откинула плед, прикрывавший совершенно здоровые ноги, и легко встала.
— Меня наняли.
— Кто? — подпрыгнула я.
Крамова села на диван.
— Жуткий тип. Заявился ко мне ночью. Я спала, вдруг ощутила, что на лицо что-то капает, проснулась, а около постели мужик стоит, улыбается: «Здрассти! Крепенько дрыхните, пришлось водичкой вам на морду брызнуть». Я испугалась, а он сказал: «Замок в двери дерьмовенький, его и младенец откроет. Чего ж такой поганенький поставили? На приличный деньжонок не хватает? Вроде хорошо зарабатываете». Меня затрясло, а он говорит: «Не надо бояться, ничего плохого я вам не сделаю. На работку вас нанимаю. Прослушечка нужна. Один давний дружок нанял писательницу Арину Виолову, и мне надо знать, чего она уже накопала и какие еще раскопки делает. Так что начинай работать. Чего моргаешь? А-а-а, деньжаток ждешь. А нету! И не будет евриков-долларчиков. И рубликов тоже. Я бедненький. Почему ты на меня за так работать станешь? Вопрос интересненький. А ответ чудесненький. Потому что…»
