— А зачем это нужно-то? — маясь, спросил главврач. — Не знаете? Мы… напортачили, что ли? Смерть там… не криминальная, сто процентов! Сердце остановилось.
Джахан наконец-то сообразила, чего он боится. Он боится, что она выдаст какое-нибудь заковыристое заключение, а вовсе «не смерть в результате сердечной недостаточности», и ему попадёт. Видимо, вскрытие делалось наспех человеком, не слишком компетентным, и главврач об этом знает.
Ну, развеять его страхи легко.
Она пожала прямыми узкими плечами.
— Чистая формальность. Этот ваш директор библиотеки когда-то дружил с нашим заведующим кафедрой. Когда тот узнал о его смерти, попросил меня уточнить причину. Они ровесники. Вы знаете, как мужчины в пятьдесят лет мнительны.
Главврачу до пятидесяти ещё нужно было дожить, но что-то такое он слышал про опасный возраст, что ли.
— Именно в этом возрасте повышается угроза сердечно-сосудистых заболеваний.
Главврач приободрился.
— Моя задача — подтвердить ваше заключение. А не опровергнуть, — произнесла Джах.
Главврач улыбнулся:
— Может, чайку? Или кофе? У нас, правда, растворимый только.
Джахан не хотела ни чаю, ни растворимого кофе. Ей нужно было приступить в работе и закончить её как можно быстрее. Но главврач нервничал, всё потирал потные ладони, всё стрелял в неё глазами, и она сказала — кофе.
Он радостно выбрался из-за стола, набулькал в чайник воды из канистры и полез в шкаф за чашками. От её пальто, оказавшегося у него под носом, пахло странными и тревожными духами.
— Я сделаю заключение, — отхлебнув сладкой коричневой жидкости, — сказала Джахан, — и родственники заберут тело в Москву.
— Да это уж как полиция разрешит, не разрешит, шут их знает.
— Уверена, что разрешит. Смерть не криминальная.
— Вот бы хорошо. Вы не поверите, каждый день проблемы! Ну просто каждый день! Такая работа собачья! Я думал, когда до главврача дослужусь, будут мне почёт и уважение, а всё наоборот! Месяц назад в детском саду восемнадцатом была какая-то вспышка диареи. Ничего особенного, без температуры, но ведь прецедент! И мамаши к нам в приёмное повалили, и главный санитарный врач названивает — прикрой меня, а как я его прикрою, если все обращения фиксируются?!
— Проблема, — констатировала Джахан.
— Ну, вот именно! Нужно было в науку идти, а не в практическую медицину! Вы ведь наукой занимаетесь… Джахан?
— По-разному. Не только наукой.
Она поставила почти полную кружку на стол и поднялась. Время уходит, время!..
— Проводите меня. — Она как будто приказала, и главврач поспешно вскочил. — Мне бы хотелось начать сегодня.
Он взялся было за её гиппопотамский чемодан, но она не дала, так и несла его сама, как будто чемодан ничего не весит, а весил он — будь здоров, главврач знал это точно.
В морге, в крохотной выстуженной комнатке слева от холодильника, оставшись одна, она первым делом установила на лабораторном столе чемодан.
Тело, прикрытое чем-то вроде клеёнки, лежало на столе у неё за спиной.
Она щёлкнула замками, открыла чемодан. Он как будто развалился на две части. Из одной части она достала спецкостюм и небольшой защитный щиток для лица — мало ли с чем придётся столкнуться, — какой-то прямоугольный ящичек, коробку с инструментами и бунзеновскую горелку для их стерилизации. Из другой части реактивы, стёкла, несколько плоских чашек для образцов и разнообразные химические препараты.
Облачившись в костюм и не надевая перчаток, она несколькими движениями превратила прямоугольный ящичек в мощную лампу на длинной суставчатой ноге, установила её над телом так, как ей было удобно, натянула перчатки, сбросила на пол клеёнку и сказала в диктофон:
— Я захожу.
И разрезала грубо зашитый шов.
Девушка заложила за уши белые волосы — не просто прямые, а даже какие-то плоские, мечту любой современной красавицы, хоть что-то понимающей в моде, — и посмотрела на администратора гостиницы «Тамбов-Палас» сочувственно, как на слабоумного:
— А вы что? Сами писать не умеете?..
Тут она скосила глаза на его бейдж — золотые буквы на чёрном фоне, как положено в «паласах» — и добавила:
— Никита, вы учились в школе?
Администратор немного дрогнул.
Покуда она, эта беловолосая, оглядывалась по сторонам посреди раззолоченного холла, покуда тыкала в телефон и фотографировала себя на фоне зелёных, под малахит, колонн и букета искусственных цветов, он изо всех сил старался отделаться от шумной компании выезжающих, чтобы новая гостья досталась ему, а не Алине, работавшей рядом. Водитель, который привёз беловолосую с вокзала, — она заказала трансфер заранее, — вкатил её чемоданы, три штуки, один другого больше, и все «Луи Вюиттон» без дураков, и подмигнул Никите — давай, мол, выпроваживай этих, смотри, кого я тебе доставил!
Алина, ходившая в «Тамбов-Паласе» в первых красавицах, при виде новой гостьи дрогнула лицом, повела губами и с жаром продолжила объяснять пожилой супружеской чете, как найти картинную галерею. Таким образом гостья досталась Никите, лучше бы не доставалась!
Паспорт она искала минут десять — то в крохотной дорожной сумочке, то в рюкзаке, то в наружном кармане верхнего чемодана. Наконец нашла и вместо того, чтоб отдать, принялась беседовать по телефону, помахивая паспортом, зажатым в руке, у Никиты перед носом.
— Зачем ты сама ему позвонила? Мы же договаривались, что ты первая ни за что не станешь! Нет, нужно было мне сначала сказать! Ах нет, я в Тамбове. Боже, ну как зачем, я же тебе рассказывала, мне нужно на этюды! Ну конечно, дыра дырой, но что я-то могу поделать, провинция сейчас в моде! Сельсоветы, крестьянский быт, мебель Нечерноземья! Откуда я знаю, как пойдёт. Ну, недолго, конечно, у меня на будущей неделе с Майлзом встреча, и вообще я же только в Москве могу находиться, ну, ещё в Лондоне, но тоже так себе.
Она говорила, то отвернувшись от него и разглядывая позолоту, картины и люстры, то повернувшись и разглядывая его самого — одинаково безразлично.
Наконец девушка договорила и положила паспорт на стойку, Никита сразу его подхватил и открыл.
— А зачем у вас часы? — спросила она. Он поднял глаза.
Звали её Дарья Александровна Жукова, рождена и зарегистрирована в Москве, мужа и детей не имеет.
— У вас за спиной часы, — продолжала девушка. — Они показывают время в Нью-Йорке, Лондоне и Токио. Зачем они нужны?
— У нас останавливаются бизнесмены, — начал Никита, — и часы установлены специально для их удобства.
Девушка засмеялась:
— Тамбовским бизнесменам время в Токио необходимо как воздух, — согласилась она. — Сфотографируйте меня, пожалуйста! Умеете? Там нужно на кружочек такой нажать, видите? Только чтоб был виден тамбовский шик!
