— Да никак, кому он нужен, звать его!.. Прибился, не прогнать его! За-ради Христа со мной просит, так и пусть просит, а то ведь гоню, не уходит, да и не мешает никому, лежит себе и лежит, не лает, не кусает, а прогоню, куда он пойдёт, я и то гоню-гоню, не идёт…
Хабаров ссыпал в стариковскую ладонь мелочь, которой оказалось довольно много. Тотчас со стороны собора подкатил бойкий желтоглазый инвалид на коляске и стал требовательно совать Хабарову сдёрнутую с головы кепку, и неопрятная краснолицая баба подбежала и заголосила:
— Подай на хлебушек, мил человек, а я за тебя помолюся, попрошу Господа, Господь меня послушает, а ты подай, подай!..
От бабы несло перегаром.
Хабаров ничего не дал, да и мелочи больше не было. Попрошайки утянулись за ограду, нисколько не огорчённые, видно, они и без него зарабатывали прилично.
— Дядь Саш, что за богомольцы на мотоциклетках приезжают? — Алексей погладил собаку по голове. Она вся напряглась и замерла.
— Да кто их разберёт, сейчас в церкву народ валом валит, просит душа-то, плачет без Господа, истомилась, видать, у народа душа без веры…
— Часто они приезжают?
— Так я за ними смотреть не поставлен, милый! — развеселился старик. — Когда приезжают, когда нет, кто разберёт, много их тут всяких.
— И вчера были?
— Вчерась не были. Вчерась какие-то на джипах заехали, много! И батюшка долго не выходил, может, вразумлял их, я сам не видал, не слыхал.
Хабаров ещё немного поизучал мотоциклы с рожами.
…Вчера в это самое время в него стреляли как раз с мотоциклов. Нужно дать задание Дашке проверить эти два — кому принадлежат, когда куплены, как давно в Тамбове катаются.
На библиотечном крыльце он уронил горшок с геранью, громко посокрушался и открыл стеклянную дверь. На этот раз в «абонементе» было тихо, Светлана Ивановна на месте отсутствовала.
— Девушки, — позвал Хабаров, — вы где?..
И прислушался.
На зов выскочила, разумеется, Галя.
— Что вы так долго, мы прямо заждались! — И покраснела, как маков цвет. — Нет, вы не подумайте, просто Юрий Григорьевич познакомиться хотел, и Настя приехала, а она до десятого не собиралась…
Тут Галя окончательно выбилась из сил, покраснела пуще прежнего, круто повернулась и исчезла.
Алексей Ильич вздохнул. Дамский угодник из него был никудышный, хотя женщинам он нравился и знал, что нравится, и умел, когда нужно, этим пользоваться.
Библиотекари сидели в закутке, отделённом перегородкой. Перегородка была оклеена картинками из календаря за 2006 год.
— Алексей Ильич, проходите, проходите! Мы только чай собираемся пить!
— А я вот тортик принёс, как обещал!
— Товарищ из Москвы, — представила его Светлана Ивановна и значительно посмотрела на остальных. — Министерство культуры прислало после наших… событий. Юрий Григорьевич, наш знаменитый земляк, писатель.
— Мурашов-Белкин. — Приподнявшись со стула, писатель потряс Хабарову руку. — Как там наше министерство? Администрируете потихоньку? Руководите культуркой?
— Я по хозяйственной части, — простодушно сказал Хабаров. — Фонды, каталоги, то-сё, пятое-двадцатое…
Незнакомая молодая женщина, расставлявшая на канцелярском столе чашки, тоже пожала ему руку, гораздо энергичней, чем писатель.
— Настенька детским абонементом заведует, — объяснила Светлана Ивановна. — В отпуске сейчас. Узнала про наши дела и вот… вернулась. Тут не то что в Москве, Алексей Ильич. У нас и горе общее, и радость общая, вместе жизнь живём, по старинке.
Хабаров, развязывая торт, мельком улыбнулся Настеньке.
Писатель выудил из портфеля плоскую бутылку с тёмной жидкостью и водрузил среди чашек.
— Помянуть Петра Сергеевича, — пояснил он, когда Светлана Ивановна закудахтала. — По русскому обычаю. А как же?..
— Вот вы там в Москве, — снова заговорил Мурашов-Белкин, когда помянули и закусили ломаной шоколадкой, — как считаете? Вы считаете, что библиотеки народу не нужны! Вы все с планшетами и девайсами и… как их? С гадами этими?
— Гаджетами, — подсказала Галя. Она отрезала здоровенный кусок торта, самый красивый, с зелёными розами, и поставила перед Хабаровым.
— Во-во-во! А книги вам ни к чему!.. До чего дошло, библиотекарей убивать стали, как в Средневековье книгочеев! Опасаются, выходит, библиотекарей-то?
— Кто опасается? — поинтересовался Хабаров, чайной ложкой подцепил розу и отправил в рот. Крем был холодный и сладкий, приятный.
— Как кто? Тот, кто народ оболванивает! Это же заговор против народа — библиотеки закрыть, книги пожечь, детей в школе физкультурным упражнениям учить, а больше ничему!
— Да что вы ужасы всякие городите, Юрий Григорьевич! — махнула рукой Светлана Ивановна.
— Правду я говорю, — отрезал писатель и сверкнул глазами на Хабарова. — Вот помяните моё слово! Убийство Петра Сергеевича — первая ласточка! Заговор, заговор! Теперь с образованными и начитанными так и будут расправляться, чтоб уж совсем никого не осталось.
— Тут я вам ничего сказать не могу. — Хабаров подул на чай и шумно отхлебнул. — Некомпетентен. Это вам в полицию нужно. Моё мнение такое — забежали сюда в библиотеку какие-то случайные хулиганы, испугали человека сильно, он и… того… помер от неожиданности. Сердце не выдержало или, может, жила какая лопнула!..
— А я вам говорю, что это неспроста! Здоровый мужик, молодой, ни с того ни с сего помер!.. Убили его.
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем убили?
— Как?! — удивился Мурашов-Белкин. — Чтоб библиотеку закрыть и расформировать. В рамках оболванивания.
— Да не собирается министерство библиотеку закрывать!
— Ну, это вы так говорите!
И они посмотрели друг на друга.
…Почему писатель не верит в самое простое и правдоподобное объяснение — случайные хулиганы, случайная смерть?.. Что-то подозревает? Что именно он может подозревать?
— А я как узнала, — вступила Настенька, — так сразу помчалась билет менять. А там тариф дешёвый, и говорят, что просто так не поменяют, только с доплатой! Я вон даже Светлане Ивановне звонила, плакала.
Та покивала, подтверждая, — так и есть, и звонила, и плакала.
— Торт вкусный, — сказала Галя и вздохнула. — Такой вкусный торт! Вы на площади брали?
— Обыкновенный торт, — возразил писатель строптиво. — Вы мне всё же растолкуйте, как представитель министерства, кому наш Пётр Сергеевич так уж сильно мешал? Собрал человек вокруг библиотеки культурных людей, детишки стали сюда ходить, взрослые потянулись, и тут такое!.. Очаг просвещения сформировался, разгорелся даже, а теперь всё погибло!
