— Я спокойна, — сказала Даша и потрогала собственную голову со всех сторон.
На первый взгляд ничего особенного. На виске, кажется, просто ссадина, царапина на щеке, довольно глубокая. В зеркало бы посмотреть, как бы шрам не остался! Даша терпеть не могла, когда наносили ущерб её красоте!.
— Говорю сразу, тут кругом мои бойцы, дом оцеплен, и по периметру люди расставлены. Дёрнешься, пристрелю, как собаку!
— Боже, какие выражения, — пробормотала Даша. — А сортир где? Или там тоже бойцы и оцепление?
Паша-Суета крепко взял её за волосы, оттянул голову назад — Даша охнула и сморщилась — и выговорил ей в лицо:
— Веди себя потише, поняла? В сортир провожу, а потом в наручниках будешь сидеть.
И вывел её в коридор. Дом Даша узнала — именно сюда она привезла раненого авторитета не далее, как двадцать четыре часа назад. Привезла, затащила на крыльцо и сдала с рук на руки подельникам!
— Зря я тебе жизнь спасла, — пожалела Даша. — Лежал бы сейчас в морге тихо-мирно, никаких забот.
Паша ткнул её в спину, довольно ощутимо. Он двигался и дышал нормально, свободно, и не похоже было, что в него стреляли. Как видно, Джахан не зря старалась.
— Как ты себя чувствуешь, Паш? — заботливым тоном спросила Даша у самой двери в туалет. — Ничего не беспокоит? Повязку менял?
Толкнуть себя ещё раз она не дала. Голова была тяжёлой и мутной, локоть, зараза, болел так, что глаза лезли на лоб, но рефлексы, выработанные за годы, никуда не делись.
Паша только замахнулся, чтобы пнуть её как следует, и тут же осознал себя въехавшим лбом в дверной косяк. Вокруг него плавали какие-то огненные круги и затухающие искры.
Паша помахал руками, разгоняя искры, схватился за ручку двери и с силой потянул.
— Чего ты ломишься? — изнутри спросила Даша. — Крючок оторвёшь! Тут очередь, ты за мной занимал!..
— Выходи, — приказал Паша.
— Щас!
— Выходи, кому сказал! — В боку у него запульсировало от усилий и ненависти, и ещё от удара о косяк.
— Потерпи, Паша! Я быстренько, раз-раз!..
В туалете, крохотном, загаженном, с голой лампочкой под потолком, Даша быстро проверила карманы. Ничего — ни телефона, ни денег. Деньги у неё вечно были рассованы по всем карманам, Джо ругала её, утверждая, что это «мужицкая привычка»!
Хлипкая дверца задёргалась и заходила ходуном — Паша снаружи колотил и рвался.
Даша сделала свои дела, откинула крючок, поддержала Пашу, который чуть не свалился на этот раз головой в унитаз, вышла и потянула на себя соседнюю дверцу.
— Куда?!
— Умыться, — объяснила Даша.
В ванной было светлее, здесь горели две лампочки — под потолком и над мутным пыльным зеркалом. Она пустила воду и посмотрела на себя.
Да. Щека разодрана… неприятно. Хорошо бы зашить, но кто здесь станет её зашивать. Даша осторожно поплескала на щёку холодной водой. На виске синяк, ничего страшного, но тоже красоты никакой.
Заскорузлым полотенцем на крючке Даша побрезговала, вытерла лицо подолом собственной майки.
— Полюбовалась, будет, — сказал Паша, наблюдавший за ней из дверного проёма. — Пошли! Красота твоя тебе больше не понадобится.
Даша пожала плечами.
— В комнату иди!..
В коридорчике с ободранными обоями никого не было, только стоял у стенки одинокий Дашин самокат. За дверью — видимо на кухне — маячили смутные тени, но было тихо. Даша посчитала тени, зашла в комнату, села на стул и по одной с наслаждением вытянула ноги. Ей казалось, что они затекли от долгого лежания на неудобном диване и всё ещё не отошли.
— Руки! — скомандовал Паша-Суета. Даша усмехнулась.
— Руки, сказал!
Даша протянула ему руки, и он защёлкнул наручники на тоненьких куриных запястьях.
— Тебе так спокойней, что ли? Когда я в наручниках?
— Да, блин, спокойней!..
Он подтащил стул, утвердил напротив неё, сел и сказал тихо:
— Я повторять не стану. Слушай меня внимательно. Мы сейчас тут на двоих базарим, в доме и вокруг пацанов полно. И стволов полно. До пушки твоей самокатной тебе не добраться, и не мечтай.
Даша смотрела на него и слушала очень внимательно, как и было велено.
— Я свистну, и пацаны тебя в мелкий винегрет покрошат, а кишки вон на забор намотают. Так что не рыпайся.
Она молчала.
— Сколько вас сюда свалилось?
Даша прикидывала, что бы такого ему сказать.
Он усмехнулся.
— Ну, чё, пытать тебя, что ли?.. Хочешь? Это мы можем устроить! У меня такие специалисты работают! Оно тебе надо? Скажешь, и никаких пыток, пристрелю тебя собственноручно и не больно. Раз, и дело в шляпе.
— Паш, что тебе нужно? Я тебя из-под стрельбы вывезла, ментам не сдала. Вон бочину тебе заштопали, так что ты козликом прыгаешь. Чего надо?
— Мне надо, чтоб ты сказала, сколько вас тут орудует и за каким хреном вы на мою землю пожаловали.
— Мы как пожаловали, так и свалим, Паша. Ты только нам не мешай.
Он широко улыбнулся:
— О чём и базар, снайпер!.. Я вам, может, и не мешаю, только вы мне сильно мешаете, мать вашу так!.. Я сроду тут никого не терпел и вас терпеть не стану. Ну, отвечай! Сколько вас всего и стволов сколько?!.
Даша ещё немного подумала.
— Мы не организованная преступная группировка, — сказала она осторожно. — На твоё место не претендуем.
Паша взял её за подбородок.
— Чё-то надоело мне с тобой лясы точить, тарабары тарабарить! Ты пойми, красивая, я ведь и сам кого хочешь найду, из-под земли достану, особенно чужаков! Я под землей вижу, и на земле от меня ничего не укроется.
— Оно заметно, — ухмыльнулась Даша, чувствуя подбородком его вцепившиеся пальцы. — Тебя в собственном дворе чуть не завалили!..
Тут он её ударил в лицо. Она, конечно, слегка уклонилась, так что удар пришёлся вскользь, но Паша держал её, и маневрировать она не могла.
В носу сразу стало липко и горячо, алые капли закапали на белую футболку и на Пашины пальцы. Он вытер руку о её грудь.
— Ну? — сказал ласково. — Без винтовки да без подмоги грош тебе цена, снайпер!.. Говорить будешь или пацанов звать? Они готовы, душа горит, только свистнуть! Ну?..
— Чего надо? — повторила Даша и пощупала языком зубы. Они были целы.
— Ты не поняла ещё?! Я ж предупредил, повторять не буду, но так и быть. Сколько вас тут? Сколько стволов? Какая связь у вас предусмотрена?
— Не нужна нам связь, — проверяя свои догадки, выговорила Даша. — Мы так беседуем, без связи. По вечерам.
