Бок у него сильно болел, лежать нужно, а он делами занимался! Некогда ему лежать.
Он задрал полу рубахи и посмотрел. Повязка, которую наложила шпионка-докторица, немного подмокла, но держалась хорошо. Паша не хотел её менять. Он знал, что будет больно, а боли он боялся и знал, что так хорошо, как шпионка, ему больше никто не залепит.
Момент, когда неслышно распахнулось окно и в комнате материализовался незнакомый человек, он пропустил, рассматривая свой бок. Когда он поднял глаза, человек, двигавшийся стремительно и абсолютно бесшумно, был уже рядом.
Паша замер.
Всё произошло быстрее, чем за секунду. Человек аккуратно, даже как-то изящно, нежно брызнул ему в лицо из баллона. Выражение Пашиного лица стало бессмысленным, и голова повисла.
Следующим движением человек открыл Дашины наручники. Она тут же выскользнула в коридор, вернулась уже с самокатом и подбородком показала на Пашу.
Человек как будто удивился, сделал гримасу. Вдвоём они подняли Пашу, перевалили через подоконник, — Даша морщилась от боли, старалась оберегать свой локоть, и тащить приходилось в основном напарнику. Паша бесшумно канул за окно, следом выскочила Даша, а потом её освободитель. Он ещё на мгновение задержался и тихо прикрыл за собой раму.
Никого не стало в комнате, только слегка покачивалась штора, которую Даша задела, когда прыгала в окно.
Администратор «Тамбов-Паласа» Никита Новиков, принимавший командированных, оглянулся на шум и вытаращил глаза. В раззолоченный малахитовый холл ввалилась компания, никак не соответствовавшая ни золоту, ни часам, показывающим время в Токио, ни пальмам в кадках!..
Компания вообще ничему не соответствовала!..
Московская красавица, приглашавшая Никиту на свидание, почти висела на локте у дюжего мужика в кожаной куртке нараспашку. Под курткой виднелась футболка с надписью «Лагерфельд». Красавица еле шла, лицо у неё было занавешено спутанными нечёсаными волосами. На второй руке у него висела ещё одна дамочка, ноги её в лакированных остроносых штиблетах так явно заплетались, что мужику то и дело приходилось её встряхивать и подталкивать.
— Господи ты боже мой! — брезгливо пробормотала Алина.
Следом за троицей жгучий брюнет в перекосившемся пальто волок Пашу-Суету, который то вырывался, то шёл смирно, то вдруг начинал мычать.
Было ясно, что вся компания вусмерть пьяна.
— А я тебе говорила, — прошипела рядом Алина, — что с ней будут проблемы, с этой твоей! Вызывай наряд!
— А у вас тут не шумно ли? — с подозрением спросил один из командированных, упитанный дядька, похожий на бобра. — Когда мы заказывали номера, нам сказали, что место приличное!
— Нет, нет, у нас всегда спокойно, — уверила его Алина фальшиво. — Просто гости… отдыхают. Звони, Никит!..
— Чего звонить, — сквозь зубы пробормотал Никита, провожая компанию взглядом. — С ними вон кто!.. Не узнаёшь?
Алина уставилась, разглядела Пашу и ахнула.
— Вот именно. Ждать надо, а не звонить.
В лифте Даша и Джахан моментально отцепились от Хабарова, и тот подхватил невменяемого Пашу. Даша принялась рассматривать себя в зеркале. Джахан молчала.
— Я знаю, знаю, — сказала Даша её зеркальному отражению. Джахан даже не взглянула. — Я виновата. Ты мне всё скажешь потом.
— Я не стану ничего говорить, — отчеканила Джахан. — Это не имеет никакого смысла.
Макс Шейнерман, за всю спасательную операцию не сказавший ни слова, о чём-то напряжённо думал.
— Максик, — проскулила Даша. — Ты тоже на меня сердишься, да?
Лифт дрогнул, причаливая. Хабаров встряхнул Пашу, побуждая его к ходьбе. Макс вышел первым и огляделся. В коридоре никого не было, а камеры на третьем этаже все разом сломались, как только в президентский люкс въехала Даша, прямо в тот самый вечер и сломались — странная история.
В люксе было пусто и чисто, на малахитовом столе букет цветов — должно быть, маленький зайчик Никита велел поставить.
Хабаров сгрузил Пашу на диван — тамбовский авторитет в последне время только и делал, что отдыхал на диванах на оперативных квартирах. Даша сразу кинулась в ванную, заперлась, и там с шумом полилась вода.
Джахан включила чайник и достала из зеркального шкафа чашки — её любимые пиалы остались в доме.
— Ты как? — спросил Хабаров.
Он спрашивал о её ране, она поняла, конечно, но ответила совсем про другое:
— Мы никуда не продвинулись.
Хабаров наклонился вперёд и сильно потёр заросшие щёки.
— Подытожим. Яд, которым отравили Цветаева, швейцарского производства, штука дорогая и редкая, оружие спецслужб. Наши противники — профессиональные агенты. Один из злодеев, ресторанный певец, погиб. Остальных мы пока не знаем, но пытаемся установить. Цветаев в последнее время встречался с библиотекаршей Настей Хмелёвой. Их видела в электричке другая библиотекарша, Галя. Цветаев оставил нам след — два билета в кино в картотечном ящике, явный намёк, что рядом с ним кто-то находился. Возможно, Хмелёва, а может быть, и нет. То, что мы ищем, вероятнее всего, спрятано в галерее — Макс расшифровал подсказку Цветаева.
— Не до конца, — подал голос Шейнерман.
— Пусть не до конца, — согласился Хабаров. — Я думаю, что Цветаев почувствовал угрозу, может быть, неопределённую, потому что об угрозе он не сообщил, но перенёс тайник в галерею. Где он там может быть, нам тоже предстоит установить.
— То есть почти ничего, — заключила Джахан. — И никто, кроме тебя, не знает, что мы ищем! Если бы ты нам сказал, было бы проще.
— Я скажу, — пообещал Алексей Ильич. — Когда придёт время.
Паша на диване пошевелился и застонал, они на него оглянулись. Он закашлялся, резко сел и вытаращил глаза.
— Ни состава группы, ни численности, — продолжала Джахан, — мы так и не установили.
— Ё-моё… — простонал Паша и обоими кулаками изо всей силы стукнул себя по лбу. — Да что ж такое-то?!
— Стандартная группа — четыре человека.
— Я знаю, Алексей.
— Твою мать, — продолжал биться Паша. — А-а-а!.. М-м-м!..
— Вероника, — сообщила из коридора Даша. — В библиотеке в день смерти Цветаева шуровала Вероника. Кто подложил ему яд, я не знаю, а кто разгромил библиотеку, знаю.
Она вышла из ванной, розовенькая, посвежевшая, и от этой девчачьей розовой свежести синяки и раны на лице казались совсем ужасными, кощунственными.
Даша энергично вытирала мокрые волосы.
— Я поговорила с байкером по прозвищу Алик-Борода. По сведениям Алика, возле библиотеки крутился певец из ресторана, а в день, когде директора нашли мёртвым, он видел у забора Пашин байк.
— Врёшь! — провыл Паша. — Сука! Всё врё-о-ошь, проклятая! Не был я возле библиотеки! Я вообще на него не сажусь, на байк этот!
