— Вот именно, — подхватила Даша, словно светскую беседу вела. — Паша на него не садится, байкеры мне так и сказали. Но возле библиотеки Алик-Борода видел именно его! Два раза! Один раз проехал, Паша попался ему навстречу. Другой раз проехал, Паша садился на байк. Только, сказал Алик, садился как-то странно, не с той стороны.
— Гады! Какие же вы гады! М-м-м! Всех порешу! Найду и раздавлю по одному! Жизнь положу, а раздавлю!
— Из чего следует, что на байк садилась Вероника? — морщась от Пашиных завываний, спросила Джахан.
— Я провела с ней в салоне красоты довольно много времени. Мне показалось, что она сильно переигрывает, изображая подругу местного авторитета. Как-то всё в одну кучу: любовные романы, новая грудь, бриллиантовые кольца, завтрак в постель! Это скорее… — Даша поискала определение, — оперетта, а не человек.
— Какая, на фиг, оперетта!.. Она-то человек, а ты гнида шпионская!
Если бы его, Пашу, как следует слушались руки и ноги, он бы давно бросился на них, всех бы зубами перегрыз, но руки и ноги не слушались, не шевелились, и броситься он не мог, от бессилия и унижения слёзы текли по его щекам.
На него никто не обращал внимания.
— У Вероники зазвонил телефон, и администраторша вынула его из сумки. Я, разумеется, разглядела фотографию. На фотографии Вероника верхом на мотоцикле. Очень красиво.
Даша швырнула полотенце в ванную, прошла и села в кресло.
— Ещё одно соображение. В первый же день я нашумела в ресторане. Если свидетелем шума был агент, он, разумеется, сразу понял, кто я такая и что я по его душу. Гражданские просто наблюдали представление. Да, Паша? Ты же ничего не понял?
— Чего я не понял? — спросил Паша.
— Вероника знала, кто я, и должна была меня нейтрализовать, пока я не догадалась, кто она. А теперь у меня к тебе вопрос, Паша. Один-единственный.
— Ничего не скажу! Хоть на куски режьте!
Даша подошла к нему и села рядом на диван.
— Мы тебя на себе пёрли, — произнесла она. — Чтоб ты нам ответил. И вопрос простой. Тебе Вероника позвонила и сказала, где меня искать? Что я к байкерам поехала? Чтоб ты на дорогу пацанов послал? Откуда твои люди знали, где я?
Паша молчал и кусал губы — всерьёз, до крови.
— Брось дурака валять, — велела Даша с досадой. — Сообрази уже! Мы свои, Паша! А баба твоя с сиськами распрекрасными и губами пришитыми как раз чужая! И обвела она тебя вокруг пальца, как дурилку малолетнего! Сколько лет ты с ней знаком? Отвечай быстро, не думая! Сколько лет?
— Года… два, — пробормотал Паша.
— До этого её видел?
— Не, не видел.
— Откуда она взялась?
— Так это… из Курска. Салон красоты приехала открывать, меня с ней братва и… познакомила!
— Откуда у неё деньги на салон красоты? Ну, Паша?!
— Почём я знаю!
— Байк она купила?
Тут он вдруг забеспокоился. Руки зашевелились, негнущиеся пальцы задвигались.
— Паша, байк кто купил?
— Вероника, — протянул он растерянно. — Она мне того… сказала, что всю жизнь мечтала. Прокатиться, в смысле. Чтоб я её покатал, в смысле…
— На какие шиши она его купила? На твои?
Пашу словно в лицо ударили. Он откинулся на спинку дивана и раскрыл рот.
— Не, на свои…
— Вот именно. На свои деньги, но на твоё имя. Ты её пару раз покатал, и дальше она на нём рассекала самостоятельно, без тебя. Всё верно?
— Дополнение, — подал голос Макс Шейнерман. — Вероника была записана в библиотеку.
— Американские любовные романы читала пачками, — подтвердила Даша.
— Елизавета Хвостова также видела её на мотоцикле возле библиотеки. Они встречались там несколько раз, Елизавета узнала её по заколке, хотя на мотоцикле Вероника была в шлеме. Заколку Елизавета запомнила.
— И стрелки, — напомнил Хабаров. — В первый день в меня стреляли мотоциклисты. Логично предположить, что стрелков было двое — певец и Вероника, мобильная группа.
Джахан поставила на столик чашки и принялась наливать чай, высоко поднимая и опуская носик чайника, и ни одна капля не пролилась, ничего не брызнуло на стол. Хабаров смотрел на её руки.
— Кто тебе сказал, где меня искать, Паша? — повторила Даша.
— Она. Вероника.
— Ты взял меня в плен, всех нас отвлёк от дела. Молодец Вероника!.. Выиграла время.
— Да кто вы такие-то, вашу мать?
— Контрразведка ГРУ, — произнес Хабаров буднично, словно признавался, что они все сотрудники бухгалтерии автотранспортного предприятия. — Специальная группа.
— Да ладно! И бабы — группа?!
— Ты бы лучше молчал, Паш, — посоветовала Даша. — А то прям как рот откроешь, так глупость и ляпнешь!..
— Значит, так. — Хабаров поставил чашку. — Сейчас нам нужно разойтись до утра. Даша, этого ты вывозишь.
— Опять?! Не хочу я его вывозить!
— Тащить его сюда — твоя идея, — вставила Джахан.
— Как бы мы узнали, кто на меня бандитов натравил?! А он нам всё сказал!..
— Быть не может, чтобы ГРУ, — пробормотал Паша жалобно. — Го́ните вы!.. А?.. Мужики?..
Джахан поднялась:
— Я поменяю ему повязку, у него рана течёт. И забирай его, Даша!..
— Джо, завтра поможешь мне в библиотеке. И ты, Даша. У меня есть одно соображение, но я пока не готов о нём рассказать. Мне нужно сходить в театр, а потом пристроить собаку, — сообщил Хабаров.
— Какую собаку? — удивилась Даша. — Ты завёл собаку?! Ах, да-а-а… А в театре что? Премьера? Макс, почему ты всё время молчишь? Ты меня нервируешь!
— Я не молчу, — сказал Шейнерман. — Я думаю. Я не умею разговаривать об одном и думать о другом.
Джахан разложила на кресле железный чемоданчик, вытащила стерильные салфетки и пластырь и приказала Паше:
— Ложись и не дёргайся.
Он покорно выполнил команду. Даша усмехнулась.
— Где сейчас может быть твоя красотка? — спросил Хабаров. — Вероника?
— Где ей быть… Небось дома телик смотрит. Или в кафе зависает, где кальян… В японском, «Такаси» называется. Там суши вкусные, она их до смерти любит, и борщ тоже ничего, съедобный. А чего? Вы её в ментуру, что ль, отволочёте?
— Волочь — не наша задача, — отрезала Даша. — Без нас есть кому волочь, Паша, бестолочь ты последняя! Охотник за привидениями!
— Может быть, успеют, — сказала Джахан, поливая присохшую Пашину повязку перекисью, — и она ещё здесь. Вряд ли за час она смогла что-то предпринять.
— Ну, будем надеяться, — сухо заметил Хабаров.
