Товарищам пришлось пойти на хитрость. Приглашенных профессоров и врачей неожиданно ввели в комнату, где находился Дзержинский, и сказали ему:
— Вот к вам пришли врачи.
Думая, что те пришли с какой-нибудь просьбой, Феликс Эдмундович спросил:
— Здравствуйте, в чем дело?
Здороваясь с ним, один из врачей, как бы по профессиональной привычке, стал щупать пульс и настойчиво заявил, что его необходимо осмотреть.
После консилиума Феликс Эдмундович разгорячился. Он больше всего боялся, чтобы его не отозвали из Сибири до выполнения задания.
— Кто вас просил приглашать врачей? — напустился он на товарищей.
— Это приказ Владимира Ильича.
Тут только Феликс Эдмундович смирился…»
[1152].
Отметим, что запрос Ленина практически совпадал с учреждением ГПУ (6 февраля) и, возможно, был не только проявлением заботы о здоровье Дзержинского, но также уточнением перспектив его работы на различных должностях.
Лечение, конечно, не состоялось. Надо было много и интенсивно работать. Железнодорожники не только голодали, но и практически не имели спецсредств, в т. ч. спецодежды. Дзержинскому приходилось решать даже такие частные вопросы, как снабжение железнодорожников рукавицами, полушубками, валенками. Часто их просто не было: железнодорожники работали с голыми руками в условиях низких температур. Плохим было и снабжение железнодорожников продовольствием и топливом: семьи мерзли. Не выплачивалась в течение нескольких месяцев зарплата. Все это приводило к равнодушию и озлобленности, к хищениям и другим негативным явлениям. Только решив эту проблему, можно было надеяться на ударный труд, и Дзержинский уделил ей персональное внимание, отслеживая буквально каждый полушубок, каждую рукавицу и каждый мешок угля.
Второй проблемой, с которой столкнулся в Сибири Дзержинский, была несвоевременная реорганизация, переход железных дорог на линейные отделы, развал административного аппарата Сибирского округа путей сообщения (Сибопс), отсутствие связи Сибопса с местными хозяйственными органами и полная необеспеченность топливом. Была также проблема обеспечения транспорта топливом. Дзержинский решал ее, в т. ч. проведя оплату труда шахтеров зерном.
Когда через несколько недель пребывания комиссии Дзержинского в Сибири удалось вроде бы переломить ситуацию с продвижением грузов, вмешалась природа. Двухнедельные февральские снежные бураны практически парализовали движение на ключевых направлениях Алтайской, Южно-Сибирской и Кольчугинской линиях железных дорог
[1153]. 20 февраля Дзержинский во время переезда из Омска в Новониколаевск писал жене: «Уже поздняя ночь — только сейчас я закончил чтение писем из Москвы. Я хочу сейчас же написать тебе, так как завтра у меня не будет времени. Я еду всего на один день в Новониколаевск — обсудить дела с Ревкомом. У нас огромные трудности. Когда работа округа, казалось, начинала входить в норму, метели и снежные бураны опять дезорганизовали работу. А в недалекой перспективе новая угроза — продовольствия, оказывается, меньше, чем предполагалось… заменить знания и опыт энергией нельзя. Я только лишь учусь… Я пришел к неопровержимому выводу, что главная работа не в Москве, а на местах… Необходимо все силы бросить на фабрики, заводы и в деревню, чтобы действительно поднять производительность труда, а не работу перьев и канцелярий… Я живу теперь лихорадочно. Сплю плохо, все время беспокоят меня мысли — я ищу выхода, решения задач. Однако я здоров…»
[1154].
Очевидно, что последняя фраза предназначалась для успокоения жены. Обстановка отдыху не благоприятствовала — надо было очищать железные дороги от снежных заносов. Было принято решение расчищать пути и ставить деревянные щиты для снегозадержания. И тут вновь всплыла проблема обеспечения железнодорожного транспорта необходимыми материалами: не оказалось достаточного количества гвоздей. Пришлось их в срочном порядке изготавливать из проволоки. Постепенно удалось разрешить и эту задачу. Составы с зерном и мясом вновь пошли на восток. Задание партии было выполнено.
4 марта 1922 г. поезд Дзержинского отбыл из Омска в Москву. 10 марта 1922 г. Политбюро заслушало доклад Дзержинского о его поездке в Сибирь. Предложения Дзержинского были приняты за основу. НКПС и НКПроду было поручено выработать меры для устранения неувязки между заявкой на транспортные средства и наличием грузов, установить проверку предъявляемых НКПС требований, установить связь органов НКПС с органами НКПрода на местах; обязать НКПрод послать в Сибирь ответственного работника вместо отзываемого на Украину Кальмановича; обратить внимание на органы НКПрода в Киргизии и подчинить районы Киргизии, тяготеющие к Сибирской ж.д. и водным путям сообщения (Акмолинскую и Семипалатинскую губ.), Сибирскому НКПроду, назначив Сибирский НКПрод Кирнаркомпродом по совместительству
[1155].
По приезду в Москву Ф. Э. Дзержинский составляет примерный план своего рабочего дня, с учетом занятости в НКПС, ГПУ, НКВД, а также, возможно, рекомендаций врачей:
«План моей работы
Общий по дням (на всю неделю)
А) Руководство как НКПуть, ПредГПУ/НКВнДел, член ЦК
Б) Собств. Подготовка — теоретич. и практическая.
В) Общение — клуб.
НКПС
Доклады: Князева, ЦН, ЦБН, ЦФ, ЦИ, ЦА, Цужел, Цурск, Цумор, ЦХТ, Трансплан, Науч. орг. труда.
Техн. Улучшение — Дельгаза.
Совещания и Коллегия: Серебряков, Фомин, Халатов, Коган-Бернштейн, Чупкаев, Андреев, Ударов.
Приемы: УЦ, Н (дорог I категории). Взять под личное наблюд. Дорогу, реку, море.
Чтение «Вестника» и других изданий НКПС и Цектрана.
Обязат. изучение серьезной ж.д. литературы.
Труды ком. ин. Петрова.
ГПУ. Доклады: Герсон. Уншлихт, Менж., Ягода, Самсонов, Кацнельсон, Благонравов, Беленький, Артузов.
Ѕ 11-го доклад Герсона у меня на квартире.
11–2, 2–4 ГПУ и НКВДел.
9–11 ч. Подготовка и газеты.
11–4–НКПС
4–6–обед и отдых.
6–8–ГПУ, НКВД.
8–11 чтение и изучение.
(обед дома, вставать 8–9 часов, ложиться 11–12 час., прекр. тел. 8 час.)»
[1156].
