Улучшение здоровья позволило ему вскоре возобновить партийную работу. 19–21 апреля (2–4 мая) 1917 г. в Москве проходила Московская областная конференция РСДРП (б). С приветствием от имени польских социал-демократов на первом заседании конференции выступил Дзержинский. Несмотря на лечение, он еще выглядел истощенным и бледным. В сокращенной версии секретарской записи речь Дзержинского, по словам М. М. Константинова, «дружеская и задушевная», передана следующим образом:
«— Товарищи! Мне поручено от имени польской группы социал-демократии, составляющей часть РСДРП, приветствовать вас. Мы желаем вам успеха в борьбе за укрепление нашей революционной социал-демократии, успеха в укреплении III Интернационала, желаем победы над империализмом, прийти к введению социализма. И от ее имени я приветствую вас здесь, товарищи!»
[517]. В качестве представителя польских социал-демократов он делегируется на апрельскую конференцию в Петроград. Здесь 24–29 апреля (7–12 мая) 1917 г. Дзержинский участвует в работе VII (Апрельской) конференции РСДРП (б) в Петрограде. Дзержинского выдвигают в ЦК партии, но он, чувствуя себя больным и не готовым в должной степени исполнять эту работу, прежде всего физически, отказывается от этого партийной должности.
После окончания апрельской конференции Дзержинский возвращается в Москву. Состояние его здоровья требовало незамедлительного и системного лечения, и Дзержинского помещают в начале мая в партийный «санаторий». Это был один из многих скорее не санаториев, а временных лазаретов, созданных в Москве для нуждающихся в медицинской помощи местным Бюро помощи освобожденным из заключения и прибывшим из ссылки. Находился он в доме бывшего начальника полиции города Москвы в Сокольническом районе, напротив Ботанического сада, в котором гуляли в свободное время от лечебных процедур находившиеся на лечении.
Д. Френкель вспоминала: «В начале мая 1917 года мне вновь пришлось встретиться с Ф. Э. Дзержинским. Произошло это при следующих обстоятельствах. Среди освобожденных из московских тюрем революционеров оказалось много больных, изможденных, не имевших ни жилья, ни средств для существования. Московское бюро помощи освобожденным из заключения и прибывшим из далеких ссылок организовало в Москве ряд временных… лазаретов, где освобожденные могли бы подлечиться, окрепнуть, определить свою дальнейшую судьбу. В один из таких «санаториев»… в начале мая 1917 года и был помещен Ф. Э. Дзержинский. Бюро помощи назначило меня на работу в этот «санаторий» в качестве снабженца. Почти ежедневно я приносила туда продукты, медикаменты, белье… Мне не раз приходилось быть свидетелем горячих политических споров между больными с участием Дзержинского. Помню, как врач Вайнштейн выражал недовольство по поводу того, что больные без конца спорят, и требовал абсолютного покоя. Срок пребывания в «санатории» был небольшой — 12–15 дней, затем одни выезжали на родину или устраивались на работу в Москве, других направляли на более длительное лечение в больницы или в настоящие санатории. У Феликса Эдмундовича было обнаружено затемнение в легких — последствие туберкулеза, которым он болел в тюрьме, и его направили на лечение кумысом в Оренбургскую губернию. Перед отъездом из «санатория» больные решили сфотографироваться вместе с врачом, обслуживающим персоналом и представителями бюро помощи освобожденным политическим. Местом фотографирования был избран уголок Ботанического сада на Мещанской улице, примыкавший к «санаторию». Эта фотография как ценнейшая реликвия хранится у меня до сих пор»
[518].
1 июня 1917 г. Феликс Дзержинский выезжает из Москвы на лечение в Оренбуржье
[519]. Здесь он проходит курс лечения от туберкулеза на курорте первой категории в известной кумысолечебнице «Джанетовка» в Оренбургском крае
[520]. Курс предусматривал лечение в течение шести недель. Отрыв от революционного процесса тяготил его, но Дзержинский понимал необходимость лечения. Он писал оттуда своему товарищу по СДКПиЛ Б. М. Шварцу 7(20) июня 1917 г.: «Я вернусь, к сожалению, в первых числах июля — хочу набраться сил. Чтобы потом пойти на всех парах»
[521]. Переживая, в письме он пробовал донести до товарища свою позицию о роли поляков в русской революции. По его мнению, они должны были идти вместе со своими русскими товарищами, в союзе с большевиками. В польском же вопросе он выразился крайне резко: «…сегодня наша позиция единая — против лозунга независимости Польши…»
[522].
С 3 по 24 июня 1917 г. в Петрограде проходил I Всероссийский съезд Советов Рабочих и Солдатских депутатов, делегатом которого был избран Дзержинский. Находившийся на лечении Феликс не участвовал в его работе, но был заочно избран кандидатом в члены ВЦИК. Также заочно в июне Дзержинский был избран в Центральный исполком групп СДКПиЛ в России. Очевидно, что на Дзержинского рассчитывали, как и на его быстрейшее возвращение из Оренбурга.
Однако прервать курс лечения и вновь вернуться в гущу революционных событий он объективно не мог, здоровье его оставляло желать лучшего, как и его настроение. Его открытка, отправленная заграницу из Оренбурга 10 июня 1917 г., жене, это ярко подтверждает. Как она вспоминала, судя по полученной открытке: «Состояние его здоровья было, видимо, очень плохое и настроение мрачное. У него был такой упадок сил, что как он писал мне, при встрече я увижу лишь его «тень»
[523]. Тяготило Дзержинского и отсутствие всяких известий от жены и сына, несмотря уже на ранее посланные открытки и письма
[524].
