Большинство погибших анархистов оказались безымянными. Есть данные, хотя, скорее всего преувеличенные, о расстрелах после ареста. Письмо анархиста Р., арестованного при разгроме 12 апреля: «Всех выстраивают в шеренгу и рассматривают… заподозренных отправляют в караульное помещение, из помещения к стенке цирка Соломонского и… трупы складывают в сарай… насчитывают около 40 трупов»
[749]. О нескольких десятках расстрелянных анархистов, «у которых обнаружили украденное, по-видимому, драгоценности, ценные бумаги, золото», писал 13 апреля 1918 г. Ж. Садуль
[750].
Жертвы были и после задержания, в результате «попыток к бегству» и других эксцессов. Наиболее известна трагическая судьба идейного анархиста Михаила Сергеевича Ходунова. Член ПСР до Февральской революции (участник революции 1905–1907 гг.), рабочий Московского телефонного завода, он вступил в анархистское движение. Член «Московской федерации анархистских групп», осенью он был избран председателем завкома МТЗ. В составе «двинцев»
[751] участвовал в осенних боях за советскую власть в Москве с юнкерами. Был арестован 12 апреля и убит милиционерами на улице «при попытке к бегству» 15 апреля 1918 г.
«По наведенной справке в I Сретенском комиссариате, помощник комиссара А. Я. Берман сообщил, что в 10 час. вечера 15 апреля милиционеры Шкарин, Харахорин и Якубов явились и заявили, что сопровождаемый арестованный в Сущев[ский] арест. дом по фамилии Ходунов на углу Спасского пер. покушался к бегству и был убит»
[752].
Арестованных в результате чекистской операции в Москве анархистов насчитывалось, согласно официальным данным советских газет, около 400 человек, из них четверть была немедленно освобождена
[753]. Стремление минимизировать численность арестованных анархистов и время нахождения их под арестом становится тенденцией последующих советских работ. В работе В. Владимировой также называлась цифра до 400 задержанных анархистов
[754]. В более поздних работах эта цифра варьировалась от 400 до 600. Впоследствии именно эта цифра станет общепринятой в советской, и, отчасти, в зарубежной историографии
[755]. Следует отметить, что Ж. Садуль оценивал количество арестованных в 400–500 человек. Вместе с тем данная цифра представляется заниженной. Так, согласно воспоминаниям коменданта Кремля П. Д. Малькова, к полудню количество заключенных анархистов только на гауптвахте Кремля (основное место содержания арестованных анархистов, но не единственное) уже приблизилось к 800 человек. Очевидно, что газетные данные занижали численность задержанных анархистов как минимум вдвое.
Состав остальных арестованных анархистов, по признаниям представителей советской власти, оказался самым разнообразным. Как писалось в газете «Правда», «состав арестованных весьма разношерстный — много женщин и подростков в форме различных учебных заведений. Отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым»
[756]. Учитывая тот факт, что в числе задержанных оказалось большое количество рецидивистов, была задействована процедура опознания участников налетов и грабежей со стороны пострадавших. Ф. Э. Дзержинский разместил в московских газетах объявление о приглашении всех граждан, пострадавших от вооруженных ограблений, явиться в уголовно-розыскную милицию (3-й Знаменский переулок) для опознания грабителей, задержанных при разоружении анархистских групп, в течение трех дней от 12 часов до 14 часов, считая первым днем 13 апреля
[757].
«Следственными властями было выяснено, что среди арестованных 70 человек были ранее уголовными каторжанами, судившимися неоднократно за грабежи и убийства, и несколько десятков белогвардейцев»
[758]. Вместе с тем уголовное прошлое анархистов, очевидно, некоторым образом ранжировалось, и 18 апреля, согласно Владимировой, задержанными оставалось уже только 50 лиц с уголовным прошлым
[759]. Незадолго до этого в интервью газете Дзержинский давал немногим большие цифры: 66 человек: «За нами числится в настоящее время не 126, как указано в газете «ВПЕРЕД», а всего 66 человек, и сидят они не в подвале, а в сухом хорошем помещении; все они допрошены и всем предъявлено обвинение»
[760].
Характерно, что выпущенными в этот день оказались и ранее обозначенные белогвардейцы. Вместе с тем отметим, что 4 мая 1918 г. газета «Анархия» разместила следующее сообщение:
«ОТ МОСКОВСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ АНАРХИСТСКИХ ГРУПП:
Третий день голодают арестованные 12-го апреля и заключенные в тюрьму рабочие-анархисты. Московская Федерация анархистских групп требует от советской власти освобождения или немедленного предъявления арестованным обвинения. Арестованными подано во Всероссийскую Чрезвычайную следственную Комиссию по делам анархистов следующее заявление: «Мы, анархисты, арестованные при разоружении анархистов 12-го апреля с.г. и содержащиеся в настоящее время в Бутырской тюрьме, требуем немедленного освобождения всех нижеподписавшихся, как не имеющих ничего общего с уголовными преступлениями, в противном случае мы продолжим голодовку»: Заключенные 13, 14, 15 и 17-ой камер». Далее следовало 25 подписей.
Вместе с тем, 18 апреля 1918 г. действия ВЧК были одобрены ВЦИК, который констатировал, что они «…имели целью преследования не идейного анархизма, а борьбу с бандитизмом, независимо от тех названий, которыми этот бандитизм прикрывается»
[761]. Приветствовалась эта мера и населением и даже представителями иностранных государств, также страдавшими от разгула преступности в Москве. «Интересный факт зафиксировала газета М. Горького «Новая Жизнь», согласно сообщению которой «Консулы иностранных держав сообщили Советскому Правительству, что ответом на радиотелеграмму о победах советской власти над анархическими элементами явилось заграницей возвышение курса русского рубля»
[762]. Очень четко и образно охарактеризовал эти события и их смысл впоследствии в 1919 г. приехавший в Советскую Россию известный английский писатель Герберт Уэллс: «Бандитизм был поставлен к стенке в Москве весной 1918 г.»
[763]. Даже спустя год отношение московских собеседников Уэллса из числа иностранных граждан, проживающих в столице, к апрельскому разоружению анархистов было восторженным. Схожие настроения фиксировал и Ж. Садуль: «Троцкий сияет; население, включая буржуазию, приятно удивлено тем, как неожиданно быстро была подготовлена и проведена эта решительная операция по наведению порядка».
